— Молчи уж, любитель чужих девчат! Вот она сама подойдет и решит, с кем ей быть.

Видя, что дело решается миром, рыбак махнул рукой и молвил, обращаясь в сторону болота:

— А ну вас, разбирайтесь сами, я пойду посижу лучше над лункой… — И он затопал огромными валенками, которые бывают только у сторожей и у рыбаков подледного лова.

Мы остались одни. Я все еще держал Чужака за руки, не давая ему подняться и надеясь на помощь товарищей. Чужак ждать не хотел. Он пытался ударить меня ногой в пах, но это плохо получалось — мешали лыжи.

Так мы барахтались минуты две, пока Чужак не освободил кисти рук от лыжных палок. Он резко повернул руки под себя, и мои руки оказались под его грудью. Затем Чужак перекатился с груди на бок, сжимая мои руки под собой. Я старался не отцепляться от него и даже закусил его куртку зубами.

Мне было трудно давить всей массой тела на Чужака. Масса была невелика, килограммов за пятьдесят. Но и он не отличался весом и ростом. В этом мы были равны.

— Чего прицепился? — подал голос Чужак. — У меня ничего нет, разве чуть денег и часы…

Чужак явно косил под ограбление. В это время бывали случаи мелкого грабежа, и он пытался изобразить свой бег от меня попыткой убежать от грабителя. Я в разговор не вступал, а настороженно ожидал, что предпримет Чужак еще в отношении меня. Но вот подоспели мои товарищи, и мы сообща перевернули Чужака на спину…

О боже, это был Борис — Угорь! Я даже присвистнул, узнав его, но перед товарищами вида не подал.

— Ребята, он пытался меня ограбить! — сказал Борис-Угорь. — Помогите мне избавиться от него…

— Молчи уж, — кто-то шикнул на него, — разберемся!

Я был весь мокрый от бега и борьбы, и ребята взяли все хлопоты на себя. Узнал ли Борис меня? Я быстро надвинул ему лыжную шапочку на глаза. Для верности натянул ему на лицо еще и свою.

Поставили Чужака-Бориса-Угря на ноги и по лыжне потащили его к калитке, из которой вышли на ловлю подозрительного субъекта. Минут через пятнадцать мы подвели Угря к штабной избе, как звали этот домик за бревенчатые стены. Инструктор-тренер по лыжам забежал вперед и, выйдя на крыльцо, приказал нам:

— Бутаков, за мной, а остальные назад, в лес! Еще целый час занятий.

— Нужно бы поосторожнее с ним, связать надо его, — предложил я, вспоминая свои встречи с Угрем.

— Ничего, не убежит, мы обыскали его…

— И все же надо завести ему руки за спину, — настаивал я на своем. — Давайте я подержу его за одну руку, а вы за другую.

— Хорошо, хорошо. Возьми его за руку…

Так, ведя его под руки, мы вошли в здание штаба и затем в кабинет замначштаба. Усадили Угря на стул и сняли с него лыжные шапочки. Угорь смотрел в пол.

Тренер по лыжам положил на стол хозяина кабинета вещи, найденные в карманах Угря: спички и портсигар, платок и деньги. Угорь был безучастен. Я смотрел на Угря, впервые видя его так близко и так долго. Это был он, несомненно он. Но фигура его была отнюдь не обмякшей, а больше походила на сжатую пружину. Особенно об этом говорили руки, сжатые пальцы.