Увидев, что я оторвался от бумаги, Барон взял из сумки-саквояжа еще один документ и протянул его мне, но передумал и сказал:

— Максим, у меня есть контрдокумент к тому, что у тебя. Слушай. Речь идет о преимуществах США перед СССР: «Русские не обладают способностью приспосабливаться и проводить внутренние реформы, чтобы остаться на высоте положения в ХХI веке…»

Я взял из рук Барона эту бумагу и стал пробегать ее глазами. Вскоре я понял, на что делают американцы упор в соревновании двух супердержав — не на военную мощь, а на негибкость нашей системы в вопросах не только политики и экономики, но и в отношении нерусских национальных меньшинств. Ее американские эксперты называли в этой бумаге «политической бомбой замедленного действия».

— Николас, ты считаешь, что националистические проявления в моей стране и странах Восточного блока, как здесь указано, явятся причиной распада социалистического лагеря?

— Это они так считают. И не без основания, Максим! Смотри дальше.

Вот абзац: «В международном плане США извлекут выгоду из того факта, что Западный союз окажется более прочным и стабильным, чем его советский аналог в Восточноевропейском блоке».

— Максим, эти два документа — оценка и реальные аргументы на последующие годы — являются прикрытием конкретных дел Штатов по укреплению и завоеванию абсолютных высот американцами в политическом, экономическом и военном отношении.

— И мы им не помешаем?

— К концу столетия СССР преобразуется под тяжестью внутриполитических проблем, если…

— Что «если»? Говори, Николас!

— Если вообще сохранится как государство.

Я молчал, не находя слов.

— Помнишь? В прошлый раз: 1956, 1968, 1980 — это Польша и… 1992? А там — уже новый век. В который американцы хотели бы войти «без оков на ногах» в виде сильного СССР.

Пауза затягивалась. Я внимательно смотрел на Барона, что он мог расценивать как желание получить убедительные аргументы в доказательство такого тезиса.

— Прошлый раз, Максим, мы говорили о планах Запада развалить соцлагерь изнутри, но доказательств пока нет, кроме вот этого документа и кое-чего еще, что я передам тебе на следующей встрече. Но кое-что ты увидишь сегодня — вот смотри…

Барон передал мне американский проект-меморандум для стран НАТО об ужесточении курса в отношении СССР как способа экономического давления и шантажа с привлечением открытых и тайных подрывных акций.

— Николас, но ведь это стратегия США по провалу наших экономических связей с капстранами? — с удивлением воскликнул я. — Вот тебе и «братание» с заокеанским «другом» после Хельсинки!

— Ты смотри дальше, Максим, там конкретные меры.

В душе поднимался гнев против наших «кремлевских старцев», которые, теряя зубы, утратили одновременно способность видеть реалии взаимоотношений с Америкой. Пред глазами мелькали: «акции против советских лиц и фирм», «акции против смешанных обществ», «черные списки КОКОМ», «сокращение помощи народам с тоталитарными режимами»… Наконец, втягивание советской внешней торговли в русло американо-советских отношений, поворот закупок в Европе на закупки в США, особенно машин и оборудования.

— Николас, что означает вот такое действие: «…по рекомендации службы экономической обороны в госдепе США найти предлог в политических ошибках России и запретить торговлю с СССР». Что это такое?