Фактически это и была моя последняя большая речь, которую я произнесла. Их больше не было до 1987 года, когда стартовала первая президентская кампания Джо и я согласилась снова выйти на сцену. Джо выступал в сенате, эти выступления были важным событием его политической карьеры, – слушания по утверждению кандидатуры Роберта Борка в Верховный суд были в самом разгаре. Он не мог совершать поездки по стране в том количестве, какое требовалось в рамках его президентской кампании. Поэтому в поездку по штатам – от Айовы до Нью-Гэмпшира он послал меня.

Я уверена, что в хороших отношениях должен присутствовать баланс между знанием того, кто ты есть, без отказа от тех важнейших вещей, которые и делают тебя тобой, и готовностью расти как личность. С одной стороны, ты вступаешь в брак с кем-то, зная его слабости и ограничения и любя человека таким, какой он есть, со всеми его изъянами. Но с другой стороны, это не оправдывает стагнацию. Мы должны развиваться. Рассчитывать, что партнер с пониманием отнесется к тому, что ты по природе не педантичный чистюля, или использовать это как оправдание и вообще не мыть посуду, – разные вещи. Мы меняемся ради своих супругов. Мы пытаемся быть достойными их любви так же, как они стремятся быть достойными нашей. Хороший брак подталкивает нас не к тому, чтобы стать другим человеком, а к тому, чтобы стать лучшей версией себя.

Джо всегда видел во мне силу, которую я и сама не всегда замечала. Он знал, что моя нервозность, связанная с необходимостью публичных выступлений, во многом проистекает из чувства незащищенности. Но также Джо понимал, что у меня достаточно сил, чтобы принять вызов, и он хотел дать мне шанс использовать свой голос. В тот год он попросил меня отправиться в путь. «Джилли, – сказал он, – ты нужна мне. И я знаю, что ты сможешь».

Я нервничала каждый раз, выходя на сцену, но во время этого предвыборного турне я сделала одно открытие: говорить не так страшно, когда я действительно этого хочу. Я верила, что Джо – лучший кандидат. Я горела желанием рассказать его историю и убедить людей, что он достоин этой работы. Я была там не просто потому, что должна была это сделать. Заменять его и делиться своим видением было моей привилегией.

Годы спустя мне тоже пришлось призвать его к действиям на максимуме его возможностей. В 2008 году для того, чтобы не баллотироваться в президенты, была масса причин. И Джо колебался, медля с принятием решения. Когда через столько лет нужно было вновь сделать этот шаг, мы оказались не готовы. Но после почти восьми лет президентства Джорджа Буша-младшего, с двумя войнами, нависшими над головами американцев, мне было ясно одно: Джо надо баллотироваться. Мы созвали семейный совет, и я заявила, что все решено: он готов, мы готовы, и ответ «как-нибудь в другой раз» здесь не годится.

Когда Джо в тот год объявили кандидатом, вся наша семья пришла в движение. Помимо всего прочего, это был общий путь Байденов с тех самых пор, как Вэл провела победоносную сенатскую кампанию. Мальчики и Эшли тоже с детства участвовали в выборах отца. Они везде ездили с нами: на ярмарку штата, на пикники, на завтраки, на парады. Бо это особенно нравилось, и он с энтузиазмом протягивал свою тоненькую ручку, то и дело пожимая руки избирателей. Так я поняла, что он пойдет в политику по стопам отца. Но Хантер и Эшли тоже были счастливы: они светились гордостью за отца и были готовы сделать все, что потребуется.

Во время сенатских кампаний я пожимала руки на встречах за кофе и в домах престарелых, отвечала людям на вопросы один на один, но мне редко приходилось «агитировать» в полном смысле этого слова. Во время выборов 2008 года все изменилось, особенно после того, как Барак Обама выбрал Джо своим напарником.

Внезапно мы с детьми стали ездить по стране отдельно друг от друга, появляясь на мероприятиях и произнося речи. Аудитории были гораздо многочисленнее, чем прежде: тысячи людей, иногда на огромных стадионах, – и мне нужно было привыкнуть к этому очень быстро. Подобные вещи по-прежнему не были для меня естественными, и мне так же приходилось очень напрягаться, чтобы сохранять непринужденную манеру общения. Один репортер отметил в своей статье, что я «не самый блестящий оратор, читающий исключительно по бумажке». Но я не сдавалась. Я много тренировалась и работала с преподавателем ораторского мастерства. Я так и не смогла полностью адаптироваться к выходам на публику, но я благодарна судьбе за то, что они у меня были, – ведь это была возможность использовать свой голос во благо.

После того, как Барак и Джо выиграли выборы, я поняла, что эти четыре года – или даже восемь лет – в Белом доме пролетят быстро. И я знала, что у меня есть шанс стать голосом тех людей, которые часто оставались неуслышанными. Например, членов семей военных и членов студенческого сообщества. Передо мной открывалась одна из самых больших «сцен» в мире, и я в первый же день сказала себе: «Я ни за что не упущу эту возможность». С момента речи на ужине в Бель-Эверетт, произнесенной неуверенно, почти шепотом, я проделала долгий путь.

У браков, как и у большинства важных вещей в жизни, есть свои сезоны. «Всему свое время, и время всякой вещи под небом», – как говорит нам Екклезиаст. В ранние годы своего брака я нашла себя в роли матери. Эта моя работа возобновилась после рождения Эшли, но в конце концов я поняла, что ветер меняется. Как мать я часто замечала, что живу для других, что их нужды на первом месте, что их успех в приоритете. Моя собственная мама делала так всю свою жизнь. Многие женщины – и многие мужчины, если уж на то пошло, – находят в этой роли величайшее удовлетворение. Быть родителем, посвящать все свое время воспитанию детей и поддержанию дома, со всеми сопутствующими этому чудесными моментами, может быть одной из самых благородных целей в жизни. Но это тоже работа, порой очень трудная, и, как и любая другая работа, она подходит не всем и не все могут выполнять ее одинаково долго. Занимаясь стиркой и планируя обеды, я ловила себя на том, что тоскую по учебной аудитории.

Быть матерью троих детей, женой сенатора и при этом работать полный день – определенно не самый простой путь. Добавьте в это уравнение вечерние курсы и магистерскую программу, и все это покажется отнюдь не лучшей идеей. Конечно, нам помогали, особенно прекрасная женщина по имени Хелен, которая была няней Эшли. Будь Джо другим человеком, он стал бы уговаривать меня бросить карьеру. Но я не могла быть просто его женой. Я всегда хотела продолжать работать и, хотя была довольна тем, что смогла взять паузу и посвятить это время детям, желание во мне не ослабевало. У меня были свои мечты и амбиции, и Джо любил меня не вопреки, а благодаря этому.

Рут Гинзбург[17] как-то сказала в интервью: «Нельзя получить все и сразу. Кто – будь то мужчина или женщина – выдержит все одновременно? Всю свою жизнь я думала, что могу. Но в разные периоды жизни мне было тяжело. И если вы заботливый партнер, то вы поможете другому человеку, когда он в этом нуждается». Я знала, и Джо знал, что я не смогу быть такой женой и матерью, какой хочу быть, если не буду следовать своему пути. И вот, через два года после рождения Эшли, я вернулась к преподаванию.

В течение многих лет я часто слышала, как люди говорят о педагогах, не представляя реалий профессии, которые я знала. Они думают, что это работа для людей без амбиций, что она не требует особых навыков, что у педагогов короткий рабочий день и свободное лето. Я занималась преподаванием в самых разных условиях, но одно всегда оставалось неизменным: учить – это очень отрадно, но и невероятно сложно.

Я начинала свою карьеру с обучения английскому языку учеников девятых и десятых классов, но после замужества провела пару лет дома с мальчиками. Когда я вернулась к преподаванию, то стала работать специалистом по чтению. После короткой стажировки в Конкорд Скул штат направил меня в среднюю школу Клеймонт.

Спустя десятилетия после процесса «Браун против Совета по образованию»[18] в Делавэре за десегрегацию в школах все еще приходилось бороться. Так, учащиеся Уилмингтона подали иск о совместном обучении и победили. В результате в Клеймонте появились новые темнокожие ученики из школ, которые плохо финансировались и испытывали нехватку персонала.

Многим из этих новых учеников недоставало базовых навыков, и моя работа заключалась в том, чтобы помочь им сравняться со сверстниками в чтении. Этот опыт продемонстрировал мне, насколько сложно наверстывать упущенное. Исследования показали, что первые школьные годы являются фундаментом для последующего школьного обучения и для всей нашей дальнейшей жизни, то есть без хорошего старта учащимся приходится потом преодолевать серьезные препятствия.

Я работала в Клеймонте до рождения Эшли, то есть до 1981 года. Потом, после второго двухгодичного перерыва, я устроилась на работу в госпиталь, где лечили детей с психиатрическими заболеваниями, и это была одна из сложнейших работ в моей жизни.