Она безжалостно смеется, качая головой, и похлопывает его по руке.

– Не переживайте, поначалу всегда болит, а потом даже синяка не останется, – говорит медсестра и смотрит на часы. – Кстати, вам уже можно отправляться домой. За вами кто-нибудь приедет?

– Нет, – отвечает Адам.

Он тихо открывает входную дверь и крадется по лестнице, чтобы девочки, сидящие с няней на кухне, его не услышали. Сотрясаясь невольной дрожью, он натягивает на себя два джемпера, сверху накидывает пальто, залезает в кровать и пытается уснуть.

Через несколько часов он слышит, что Рут вернулась домой. Она зовет его, ищет на первом этаже и поднимается наверх. Остановившись в дверях спальни, она спрашивает:

– Любимый, ты что, заболел? А почему не позвонил мне?

– Утром мне сделали операцию.

Охваченная беспокойством Рут подходит ближе.

– Какую операцию?

– Вазэктомию. Мне пришлось на это пойти – я нашел твои таблетки. Ты перестала их пить и ничего мне не сказала! У меня больше не было выбора.

Рут несколько раз яростно бьет его прямо по лицу, но он не сопротивляется – ее удары заглушают другую боль. Когда она выдыхается, Адам пытается ей объяснить, что они оба сделали свой репродуктивный выбор.

Она долго рыдает, затем, восстановив дыхание, произносит тихо и размеренно, как будто диктует под запись:

– Перед тем как сделать аборт, я предупредила тебя, и ты со мной согласился. Ты сам меня туда отвез. А сегодня ты насильно сделал меня бесплодной и даже не удосужился мне заранее об этом сказать.

Адам видит ее опухшее лицо и красные от слез глаза. Он любит ее, но хочет сам распоряжаться собственным телом.

Рут никому об этом не рассказывает, она бы не выдержала такого унижения. Но размышляет, как ей поступить: развестись, отомстить ему изменой, сделать внутриматочную инсеминацию? Но ведь теперь она живет той жизнью, о которой мечтала, будучи подростком, – без клаустрофобии и ограничений, которые преследовали ее в доме тридцать семь по улице Росвенна-драйв в Пензансе, – и она не выдержит, если все это вдруг разрушится. Постепенно Рут приходит к мысли о том, что она не стала любить его меньше.

Адам полгода находился в неведении: вернется ли когда-нибудь Рут к нему на супружеское ложе. Наконец это случается, и они приходят к своего рода примирению, хотя скорее – сложили оружие и заключили мир. Они оба поняли, что их притягивает друг в друге, а что отталкивает: Адам находит поддержку в ее смелости и целеустремленности, Рут восхищается его предельной честностью и принципиальностью; но в то же время он осуждает ее за изворотливость и прагматизм, а ее раздражает упрямство, смешанное с высокомерием. Теперь же они выложили самые сильные карты и в полной мере проявили свои диаметрально противоположные силы, что, в конечном итоге, помогло им найти непоколебимое равновесие. Игра окончена. Навсегда. И Адам облегченно выдыхает.