Страхов сел на кровать рядом с невестой и с замиранием сердца чуть слышно спросил:

— Ты думаешь, он есть?

Наташа встрепенулась, отложила книгу в сторону и стала отвечать дрожащим голосом:

— Я не знаю. У меня никогда не было необходимости серьезно об этом думать. Вся моя жизнь такая понятная, в ней не было место для этих размышлений. Логика, этика и литература — это все, на что я опиралась. Но я точно знаю, что не только от нас одних зависят результаты наших действий и наше будущее. На земле так много людей, и каждый миг то, что они делают, влияет на нас…

— Аннушка уже разлила масло.

— Да, именно. И мы не можем знать, кто, как и когда повлияет на нашу жизнь, но это произойдет.

Они просидели в тишине несколько мгновений, прежде чем услышали шорох за стенкой и почувствовали аромат ванильно-цветочных духов. Страхов глубоко вздохнул и, встав с постели, продолжил собираться. Наташа поднялась с кровати и, уложив в сумку тетради, пошла на кухню, чтобы приготовить завтрак. Она накрыла на стол и заставила Лену и Женю за него сесть, хотя оба пытались отнекиваться.

Когда завтрак был съеден, Наташа осталась наводить порядок на кухне, а Страхов ушел в зал, чтобы позвонить главному врачу и предупредить о своем скором приезде. Лена, уже стоявшая в дверях и собиравшаяся уходить, решила задержаться, когда увидела брошюру со вчерашней лекции Страхова. Она сняла туфли и непринужденно, делая вид, что забыла что-то нужное на стеллаже в зале, подошла к Страхову.

— О, а я знаю этого лектора, — воскликнула она и пренебрежительно добавила, — Он слишком категоричный. Я не люблю категоричных людей.

Страхов вспыхнул.

— А что для тебя категоричность?

— То же, что и для всех, — отмахнулась Лена, моментально пожалев о том, что вступила в диалог.

— А именно? — настаивал Страхов.

Лена нахмурилась, подбирая слова, отвернулась и, желая придать свои действиям непринужденности, стала разглядывать стеллаж. На несколько секунд лицо ее погрустнело, и кончик носа машинально задергался от испуга. Она прошлась по залу и вдруг просияла:

— Радикальное принятие одной точки зрения и отвержение другой.

Страхов рассмеялся и насмешливым тоном спросил?

— Пытаешься мыслить вне Аристотелевой логики?

— Не понимаю, о чем ты, — оскорбленно заявила Лена.

Страхова раззадорила неумелая попытка провести спор, и он, ощущая скорую победу и не скрывал ликования, продолжил:

— Аристотель вывел три закона логики. И первый из них — закон исключенного третьего, то есть суждение либо верное, либо нет, третьего не дано.