Закружил ветер вокруг, унося всхлипы в ночь.
– Огонёк, – раздался тихий голос рядом.
Чужая рука легко коснулась плеча.
Вячко поднял голову и с удивлением обнаружил, что земля вокруг побелела. Шёл снег. Огромные хлопья медленно кружили, покрывая всё вокруг. Вячко и сам стал словно сугроб, огненные волосы спрятал белый саван.
Он сидел в саду Зуя, и впереди пробивался тусклый свет сквозь покосившиеся ставни.
– Как ты замёрз, совсем синий, – обеспокоенно произнесла Неждана. – Идём, тебе нужно согреться.
Старик Зуй поначалу почтительно молчал, сидя за столом и посматривая на унылого княжича, но чем больше снега выпадало за окном, тем болтливее становился Зуй и рассказывал о том, что первый снег в эту ночь года знаменовал долгую зиму; о том, что в его далёком детстве снега однажды выпало так много, что нельзя было разгрести тропинку от крыльца к дороге; о том, что русалки по ночам поют особенно грустно, потому что река пахнет кровью невинных людей, и о том, что в Златоборске, говорят, видели княгиню Злату в прошлом месяце. Будто явилась она в образе совы посреди ночи, опустилась на площадь у храма Создателя и обратилась человеком. И каждый, кто видел Злату в этот миг, клялся, что она сияла так, словно сам Создатель поцеловал её в лоб.
– А говорят, что ведьмы Ему неугодны, – с возмущением фыркнул Зуй.
Снег шёл, старик рассказывал и рассказывал, а зима подступала всё ближе.
Вячко молчал, слушал и пытался забыть.
Глава 30
Вечер выдался неспокойным. Веся часто вздрагивала, река пугала её чёрной глубиной вод и тем, что в них таилось.
– Духи нас не тронут, не бойся, – с улыбкой сказала Дара, но её глаза остались тёмными, и спокойнее Весе не стало.
Ежи старался не смотреть на ведьму и не думать о духах, что обитали в воде. Он с рывком потянул на себя вёсла. Руки у него дрожали от напряжения.
– Давай я, – предложил Милош.
Они уже поменялись меньше лучины назад. Ежи знал, что друг ослаб за последние месяцы и не мог грести с ним наравне. Он и сам давно выбился из сил, чего уж ждать от Милоша?
– Не надо, я в порядке, – прохрипел Ежи.
Он был не так уж против тяжёлой работы. Пока Ежи грёб, то мог не думать о Весе и о том, как она отвергла его чувства. Пока мышцы сводило от боли, муки душевные терзали чуть меньше.
– Хватит, Ежи. Уже ночь, – устало произнёс Милош. – Нам нужно пристать к берегу и отдохнуть.
Никто не сказал ни слова. Все знали, что Милош прав, но не решались оказаться на твёрдой земле, где их могли поджидать Охотники. Что, если их всех убьют во сне? Краем глаза Ежи увидел, как сбоку от правого борта в воде сверкнуло нечто белое.