– Я не пыталась тебя убить, – пусть даже в какой-то миг Дара страстно желала это сделать.
– Да, всего лишь прокляла таким изощрённым способом, что я сам чуть себе кишки не выклевал.
Они оба застыли, прожигая друг друга глазами.
Пальцы Дары пробила дрожь. Огонь и холод просились наружу.
«
Она стиснула руку в кулак, сдерживая ярость. Сердито сжала губы, резко отвернулась к стене, подобрала под себя ноги и улеглась на жёстком полу.
Медленно безумие покидало её. Даре стало страшно от собственной силы. Что, если бы она и вправду причинила Милошу зло?
«Не то чтобы он не заслужил», – подумала она с обидой.
Раздался тихий шорох позади, но Дара, приоткрыв глаза, увидела лишь черноту. Милош погасил свечу. С наступлением темноты в старом храме громче стали слышаться звуки. Скрипели деревянные стены, стонал ветер под сводом купола, и всё казалось, что кто-то бродил снаружи.
Дара зажмурилась, борясь с желанием попросить Милоша прилечь рядом. Она не какая-нибудь деревенская дурочка, которая всеми силами старается привлечь внимание парня.
Совладав с тревогой, медленно она погрузилась в дремоту. И когда неспокойный сон уже настиг её, тихий голос позвал со стороны погоста:
–
Она вздрогнула. Сердце пропустило удар от испуга. Приподнявшись на руках, Дара огляделась по сторонам, но не увидела ничего, кроме ночного сумрака.
И когда она убедила себя, что это был лишь сон, голос позвал снова:
–
Он прозвучал настойчивее, и теперь Дара узнала его. Узнала кожей и костями, сердцем и разумом. Страх поторапливал. Она поднялась, придерживаясь за стену.
–
Дара наклонилась, нашарила мешок и медленно пошла вдоль стены, стараясь не шуметь в темноте. Разум её был как во хмелю. Сон и явь смешались, и различить их стало невозможно.
Страх на время ушёл, покуда Дара не переступила порог храма.
На припорошённом снегом погосте сохранилось мало могил, и только на четырёх из них стояли, накренившись, каменные надгробия. Некогда белые, они позеленели от времени и в темноте казались почти чёрными.