Столицу планеты спланировали грамотно: стоило сосредоточить взгляд, к примеру, на жилых постройках, как в глаза бросались выстроившиеся по ранжиру коттеджи и таунхаусы. Центр города – вот он, виден из окна вертолета, дороги – вот они, серыми змеями с белыми пятнами разметки и разноцветными козявками автомобилей на шкуре свиваются в тугой узел подле супермаркетов, кольцами развязок опутывают центр, сходятся к госпиталю на дальней окраине и широкой, плавно изогнутой лентой ложатся подле комплекса зданий, белой кляксой размазавшегося по земле, зайчиками на синем стекле огромных витражей отблескивающего окрест. Аэровокзал. Автомобили-козявки снуют возле здания, подставляют бока солнышку на стоянке; рядом площадка для вертолетов. Пять или шесть стрекоз разных цветов (и белый здесь, и зеленый, и красный…) припали к земле, брюшками закрыв круги с литерой Н. Один только зашел на посадку, и динамический диск уже распался на отдельные лопасти, другой вертолет оторвался от земли, заставляя пригибаться редкую траву на асфальте.
За аэровокзалом – другая жизнь. Взлетка, вырубленная в первозданном лесу, расходится буквой V от воздушных ворот столицы, и, пока пилот держал высоту, виднелись кили и части фюзеляжей воздушных судов. Еще один самолет заходил на посадку: оставляя за собой потоки горячего воздуха от двигателей и натруженных крыльев, серебристая птица готовилась пробежать по аэродромным плитам, словно по глади озера.
Вход в здание преграждал ряд металлоискателей с полицейским кордоном. Полисмены мирно беседовали с парой мужчин в джинсах-свитерах, и только один блюститель порядка, вернее, блюстительница внимательно посмотрела на Ивана, проходившего через ряд рамок. Прошин приготовился отвечать на неизбежные в таких случаях вопросы, но девушка отвлеклась на собеседника, и Иван прошел в просторный зал аэровокзала, встретивший его людским гомоном, AR-метками там и тут, объявлениями по громкоговорителю. Прямо перед входом оказалось информационное табло, под ним небольшая полянка, уголок дикой природы с искусственным водопадом. Двойная лестница на второй этаж. С одной стороны лестничного пролета кассы, с другой – зал ожидания с рядами кресел и вывесками магазинов и ресторанов. Мужчины и женщины, одетые по местной моде, в очереди возле касс, в зале ожидания, на лестнице – живет колония, отметил Прошин.
Теперь Прошину предстояло занять место в воздушном судне (по земным меркам, местные летуны относились к региональным узкофюзеляжным самолетам – но колонии хватало) и лететь до города, носившего гордое название Москва. Москву построили лет сорок назад, в месте, где горы единственного континента планеты расступались, образуя долину, рассекаемую рекой с севера на юг. Река служила транспортной артерией, сообщавшей промышленные центры севера с житницей региона и далее, городом и портом Корк-Си на юге – неспешные баржи тащили коммерческие грузы, редкие теплоходы везли туристов. Сеть дорог внутри долины обслуживал колесный транспорт, воздушный коридор связывал Москву со столицей и архипелагом Королевы Виктории, здесь же, в пригороде, находился кампус университета Симпсона, где Прошина ждал – дождаться не мог профессор Джангулян.
А Прошин… опоздал. Опоздал – смеялись цифры на табло, опоздал – смеялись глаза людей в аэровокзале, походя разглядывавших здорового парня в синей пижаме, сине-зеленом халате и больничных чунях на босу ногу. Иван оглянулся: предстояло где-то провести ближайшие двадцать часов… переодеться…
Под лестницей, чуть не касаясь перил, крепилась вывеска, целый баннер с изображением девушки, подтягивающей на свои весьма выразительные формы джинсы под наблюдением мощного парня в джинсах же. «Jeans&Short» – горели буквы под задними карманами джинсов девицы и мощным предплечьем ее кавалера. «Jins&Shot», весело помаргивали буквы рядом, и невероятно фигуристая и столь же блондинистая барышня в прозрачнейшей маечке да рваных шортиках (джинсовых) протягивала посетителям бутыль с надписью на этикетке «Jin», а в правой руке красотки дымился огромный револьвер. Еще путникам предлагалось посетить большой магазин самообслуживания, работал салон красоты («Перукарня» – надо же…), вывески с иероглифами – магазин или китайский ресторан…
Блокгаузы первых колонистов собирались из типовых деталей. Укрепленные стены, потолок, мощный пол с креплениями, способными забуриться в скалу, мебель, пищеблок, даже посуда в комплекте. Никоим образом жилища первопоселенцев не напоминали избушки золотоискателей на Гудзоне – а бар всей обстановкой старался уверить посетителя, будто колонисты рубили себе дома из местных бревнышек, быстро темневших от копоти масляных ламп, сидели на грубо сколоченных табуретах за такими же грубыми столами среди чучел самолично убитых ими животных.
Подделка, должно быть. Пластик. На Земле за такое пришлось бы отдать бешеные деньги и ценники в заведении взлетели бы до Плеяд, да еще и хозяина по судам затаскали бы. Хотя здесь древесины навалом…
Светильники точно светодиодные, просто стекло такое, и теперь в углах пляшут тени, над всеми дверьми таблички «Выход», за мощной барной стойкой священнодействует бармен, и его рабочее место освещено лампами дневного света, над стойкой небольшой балкон, и в полумраке под самым потолком горят три таблички.
Комнаты отдыха, не иначе.
Бармен торчал за стойкой не просто так. Занявшая «Jins&Shot» компания сдвинула те самые грубые столы на середину, составившие компанию мужчины – молодые и не очень – водрузили на табуреты седалища, на столы водрузили самой разной масти бутылки и тарелки с прочим прибором, и теперь небольшое помещение заполнял гул почти двух десятков голосов, перекрываемый взрывами смеха.
Бочком-бочком, мимо больших диванов красной кожи, каких быть не могло в гудзонских избушках, Прошин пробрался к стойке.
– Здрасьте. – Бармен кивнул. – Хорошо у вас тут…
Местный целовальник вносил свою лепту в общую атмосферу бара. Был он не то чтобы мускулист – медведь мускулами не хвастается, но косолапый и не надевает коричневый фартук поверх белой рубашки с закатанными рукавами, оттопыренной эдаким вот мамончиком. Лысина мужчины блестела в скупом свете ламп, ответ Прошину бармен процедил сквозь окладистую рыжую бороду:
– Да, спасибо. – Мужик отвернулся, и Прошин решил, что уже и выпить ему не светит, но бармен расставил на подносах бутылки, нехитрую снедь и сказал: – Тут была забегаловка… такая…
Последовал неопределенный жест.
– Столовка с раздаткой. Пластик, железо, роботы на кухне… Ужас.
Прошин кивнул. Ужас. Точно.
– Виски? Местный продукт. Очень рекомендую.
– А водка?..