– А ты, мил человек, кто такой будешь? – обратился кудлатый к Ивану.

– Я с Земли. Космонавт, – отрекомендовался Про-шин.

И наступила тишина. Без малого двадцать пар глаз уставились на Прошина.

Веселую компанию составлял самый настоящий интернационал, какой можно увидеть только в колониях, когда будущих первопоселенцев в тренировочные лагеря собирают со всей Земли, во время предполетной подготовки парни знакомятся с девушками, составляют пары, и на подлете к будущей родине Капитану транспортной платформы приходится решать вопросы с детским садиком. Белые, желтые, темнокожие – гуляки, одетые по весеннему времени в джинсы-свитера, с некоторой скованностью движений, появляющейся у человека, отстоявшего вахту при пониженной силе тяжести, не оставляли сомнений привычному наблюдателю: это космонавты.

«Убьют», – решил Прошин.

– Садись, парень, – Донни подвинул стул. – Выпей. Досталось тебе…

Над застольем поднялся прежний гомон, народ вернулся к еде-питью.

– Вот, закуси, – Хлебски подал Ивану дольку фрукта… или овоща… с тонкой скорлупой вокруг желтоватой мякоти.

– Как тебе у нас? – спросил Донни.

– Нормально, – ответил Прошин.

– Да как ему может быть? – хохотнул молодой белобрысый парень. – Он, кроме госпиталя, ничего не видел.

– Тебя так и выпнули, в пижаме? – спросил Хлебски.

– Да, – замялся Иван. – Ну, я хотел одеться, да вот, выпить зашел…

– Выпить, – сказал Донни. – Выпить надо за знакомство. Вот, смотри: это Хлебски. Он молодой, он проставляется. Это Уилсон. Отличный мужик.

Здоровый темнокожий мужчина, не произнесший до сих пор ни слова, но внимательно прислушивавшийся к разговору, помахал Прошину.

– Это Пак.

– Ки Йонг Пак, – сказал мужчина подле Уилсона, по виду и вправду китаец или кореец. – Здесь Паком зовут.

– Это Мэлоун. Он молодой, но в электронике – зверь. – Белобрысый парень кивнул, довольный похвалой.

– Остальные… вот они все, а я Пью. Донни Пью. – Донни Пью поднял рюмочку. – За знакомство.

– Ну так что? – спросил Хлебски. – Что у тебя случилось-то?