Тем временем Мурад отправился на поиски управляющего, который остался сторожить скотину до его возвращения.
— Ты найдешь меня у Трех Холмов, — сказал тот Мураду.
Голова у мальчика разламывалась. Не поднимая глаз, измученный, он, едва волоча ноги, обогнул холмы, потом нагромождение скалистых уступов. Как раз у выхода к полям деревни Трех Холмов возвышались две громадные глыбы, в темноте они казались призраками. И тут до мальчика донеслись чьи-то голоса. Он остановился. А что, если…
Мурад бесшумно проскользнул мимо каменных утесов. Последние два метра он проделал ползком и прижался к скале.
— Я сделал, как мне велели, — говорил кто-то. — А можно было бы продать их или хотя бы съесть. Во всяком случае извлечь какую-то пользу.
— Жандармы рыщут по всем базарам. Они разыскивают скотину какого-то европейца. Тебе не оставалось ничего другого, не то и на каторгу мог бы угодить.
Слово «каторга» возымело свое действие. У бандита мороз пробежал по коже, на лице отразился ужас. Он знал, что это такое. Ему уже довелось провести там три года из-за помещичьей козы.
— Так что, если теперь тебя поймают, каторги не миновать.
— Что там у них произошло? — полюбопытствовал бандит. — Что-нибудь серьезное? Ведь тот-то был бедняком и едва зарабатывал себе на жизнь.
— Он арендовал земли у вдовы, ну, знаешь, той, что живет в городе, а это сводная сестра каида. Она получила в наследство все земли в долине Трех Холмов. Сестра полагала, что земли эти принадлежат ей и что она может сдавать их в аренду кому угодно, ведь брат никогда и ничего не платит ей.
— А тот бедняк, значит, решил-таки настоять на своем. Что ж, поделом ему, — сказал бандит.
— Да, так ему и надо. Пусть горит в адском огне, — заметил управляющий.
В этот момент Мурад чуть было не чихнул, но удержался, заткнув нос. Однако сторожевой пес учуял его, подбежал к нему и стал лаять. Бандит догадался, что кто-то подслушивает их. Обойдя скалу, он увидел мальчика, тут подоспел и управляющий. Они избили его до полусмерти и сбросили с вершины Трех Холмов. Скатившись вниз, мальчик ударился головой об узловатый ствол старого дерева и застыл неподвижно.
— Так оно будет лучше, — довольные, решили они. — Подумают, что он сам упал.
XX
Окровавленный мальчик так и остался лежать на спине с подвернутой ногой. Хищные птицы закружили над ним. Но белый пес в конце концов отыскал мальчика. Повизгивая и бегая вокруг него, он стал облизывать его. Мальчик понемногу пришел в себя. Его тошнило. Голова была тяжелой, кожу саднило от запекшейся крови. Ему страшно хотелось пить, и он не мог ничего вспомнить. Все тело отяжелело, как будто его раздавили, и, казалось, состояло из каких-то разрозненных частей. Пес не переставая кружил вокруг него, вылизывал ему шею, рот, щеки. Внутри мальчик ощущал полную пустоту, потом, мало-помалу, память стала возвращаться к нему. Прежде всего в глаза ему ударил свет, яркий, нестерпимый. Затем он различил очертания пса. Но прошло немало времени, прежде чем он понял, что это его пес. Свежий ветерок и вкус крови во рту полностью привели его в чувство. По телу пробежала дрожь, но не было сил пошевелить ни рукой, ни ногой. И чем больше он приходил в себя, тем сильнее становилась боль, его кидало в жар. Он застонал. Пес тоже начал тихонько скулить, виляя хвостом и печально глядя на мальчика. Последние лучи солнца исчезли за горизонтом, окрасив пурпуром легкие колышущиеся облачка. Ярко-синее небо подернулось розовой дымкой, облака превратились в волшебные щупальца, которые, казалось, опутали голубые цепи гор, терявшиеся в бесконечности.
XXI
Каид в окружении своей челяди дожидался у ворот возвращения скотины. Стаду давно уже пора было вернуться домой. Ожидание распалило его. Он вертел головой во все стороны, ибо ничто на свете не могло для него сравниться с картиной возвращения его стада, с мычанием и блеянием надвигавшегося, как волны прилива. В такие минуты он чувствовал себя поистине счастливым, ощущая свою силу, могущество и сознавая, что внушает окружающим почтение и страх. Из дому послышался голос жены каида, обращавшейся к одному из слуг:
— Омар, где скотина? Когда начнут доить?
Темнело, но ни стада, ни пастуха не было видно. В глазах каида мелькнуло беспокойство, бешеная злоба охватила его. Откинув сильными руками полы бурнуса, он обрушил свою ярость на окружавших его людей.