Помог ему Шмат-разум красавицу жену найти, на царство стать…

Любил я сказку — был бы у меня такой слуга Шмат-разум, попросил бы его уроки за меня делать, попросил бы, чтобы в кино бесплатно пускали, чтоб отец не болел. Звал иногда тихонечко, когда оставался один дома:

— Эй, Шмат-разум!

Не отвечал никто. Тикал на комоде круглый будильник, шептал за окном ветер…

Ушло детство.

И привиделось ночью сегодня:

— Эй, Шмат-разум!

— Что угодно?

Чего просить у него? Что самое, самое главное?

— Сделай так, чтобы никогда не было больше войны.

— Проси другое. Я тебе одному слуга, тебе одному…

— Верни мне детство, Шмат-разум!

Печален голос:

— Но опять тогда будут умирать твои отец и мать, опять будешь хоронить сестренку. Ты хочешь, чтобы все повторилось?

— Нет, Шмат-разум, нет…

— Чего же надобно тебе?

— Пусть счастливы будут дети и внуки мои. Скажи — будет ли счастье у них? Эй, Шмат-разум! Шмат-разум…

Нет мне ответа.

Светлые корпуса Академгородка, старинные купеческие дома с шатровыми башенками, массивные колонны первого сибирского университета, игла телевизионной башни над голубыми луковками куполов старообрядческой церквушки, новые микрорайоны, теснящие прилепившиеся на склонах насыпушки первых послевоенных лет. Стекло и бетон современных зданий, виньетки и арабески на фронтонах бревенчатых домов — дыхание нашего стремительного века, невнятные голоса прошлого.

Мой Томск — город, в котором живу вот уже больше двадцати лет. Временами он чем-то напоминает мне далекий город моего детства — Нарву. Проступающими ли из-под асфальта камнями мостовой на Кузнечном взвозе, крутым ли обрывом тенистого Лагерного сада или еще чем-то другим, неуловимым, как улетучившееся воспоминание, как забытый сон.