Чтобы определить, содействуют ли особенности сенсорной обработки эмоциональным и поведенческим проблемам, необходимо понять, как именно функционируют сенсорные системы ребенка. Помимо прочего, это позволит нам персонализировать восходящие методы, направленные на активацию зеленого пути, обеспечивающего научение и рост.

Как я объясняла в предыдущей главе, младенцы и маленькие дети до 3 лет действуют «снизу вверх»: кора больших полушарий – часть мозга, связанная с преднамеренным контролем и умственной деятельностью, – сформирована не до конца и продолжает развиваться. Дети постарше, подростки и взрослые также могут действовать «снизу вверх»; в основном это происходит при активации красного или синего пути. Понимание сенсорных предпочтений помогает нам разрабатывать поддерживающие подходы для пациентов любого возраста.

Прежде чем использовать подходы, апеллирующие к мышлению, мы должны поддержать детей «снизу вверх»: без этого они не смогут получить доступ к мозгу, мыслящему «сверху вниз». Здесь доступные нам инструменты уже не ограничены простой беседой или просьбами о послушании.

В этой книге мы рассмотрим особенности сенсорного восприятия ребенка с двух ракурсов – как первопричину проблемного поведения и как действенный способ с ним бороться. На следующих страницах я опишу, что такое сенсорные системы и как сенсорная гипо- и гиперчувствительность могут содействовать эмоциональной и поведенческой дисрегуляции. В главе 4 мы узнаем, как использовать сенсорные предпочтения ребенка, чтобы успокоить его при активации красного пути и оказать поддержку при активации синего пути.

Родители пятилетнего Лукаса находили его поведение непредсказуемым и озадачивающим. Иногда он просыпался счастливым и энергичным, но чаще всего – мрачным и угрюмым. Едва открыв глаза, Лукас начинал протестовать против всего на свете – от чистки зубов до одежды, предложенной родителями. Если они не уступали, он плакал, капризничал и толкал младшую сестру по малейшему поводу.

Собирая данные анамнеза, я выяснила, что в возрасте двух лет у Лукаса появилась необъяснимая сыпь по всему телу. Хотя через несколько недель сыпь прошла, Лукас чувствовал себя настолько некомфортно, что отказывался одеваться: его раздражало само прикосновение ткани к коже. С тех пор мальчик стал, по словам родителей, «главным в доме». Кроме того, он соглашался носить только три мягких футболки и огрызался, когда его просили надеть что-то другое. Через несколько месяцев после появления сыпи родилась сестра Лукаса, что явилось для малыша дополнительным стрессом.

Поскольку проблемное поведение возникло вскоре после появления сыпи, я предположила, что у Лукаса сохранились яркие «телесные воспоминания» о дискомфорте, вызванном кожным зудом. Его поведение, по всей вероятности, представляло собой реакцию на эти болезненные сенсорные воспоминания, связанные с переживаниями в тот период.

Как показывает история Лукаса, наш разум соединяет ощущения, которые мы получаем из окружающей среды, с эмоциями, формируя как сознательные, так и подсознательные воспоминания о прошлом опыте. Это называется двойным кодированием ощущений эмоциями[76] и реализуется за счет двусторонней коммуникации между телом и мозгом. Мозг легко «запоминает» негативные сенсорные ощущения, тем самым защищая нас от их повторения. К сожалению, иногда эти подсознательные воспоминания вызывают сверхбдительность. В результате ребенок становится властным, проявляет склонность к агрессии и задействует красный путь. Это и произошло с Лукасом.

Прежде всего я помогла родителям Лукаса понять разницу между «восходящим» и «нисходящим» поведением. Новое – сенсорное – объяснение восходящих (глубинных) причин его поведения принесло им заметное облегчение: до сих пор они во всем винили себя и очень беспокоились о своем сыне.

О том, какую важную роль сенсорная обработка играет в поведении, я узнала от эрготерапевтов. В отличие от многих других специалистов, они понимали, что «восходящая» сенсорная обработка оказывает сильное влияние на то, как ребенок реагирует на физическую и социальную среду. Эти знания улучшили мое понимание поведения и способность помогать детям. Кроме того, они позволили мне увидеть ограничения, присущие моей собственной отрасли психологии, которая акцентирует восходящие процессы и не всегда может распознать восходящие влияния на поведенческие проблемы детей.

Гринспен и Уидер рассматривали раннюю чувствительность к обычным ощущениям как «путь» к другим состояниям, таким как повышенная тревожность[77]. Они обнаружили, что дети с определенными сенсорными профилями чаще испытывают трудности с эмоциональной регуляцией, которая, как мы теперь знаем, связана с поведенческим контролем. Как показывают исследования, дети с сенсорной гиперчувствительностью действительно более склонны к тревожности. В результате члены их семей нередко страдают от дистресса и диссоциации[78]. Эти наблюдения подтверждает и моя собственная клиническая практика: я заметила, что ранняя чувствительность часто встречается у маленьких детей, которые демонстрируют повышенную тревожность или пытаются контролировать свое окружение.

Большинство родителей, учителей и психотерапевтов ничего не знают о сенсорной обработке и механизмах ее влияния на поведение детей. К счастью, такие организации, как Profectum Foundation, Междисциплинарный совет по развитию и научению (Interdisciplinary Council on Development and Learning, ICDL) и STAR Center в Денвере, в последнее время начали вести активную просветительскую работу по этому вопросу. Благодаря их усилиям у родителей детей с сенсорными особенностями, лежащими в основе проблемного поведения, наконец-то появилась не только надежда, но и возможность избавиться от мучительного чувства вины. (Список этих и других полезных организаций см. на с. 320.)

Наши сенсорные системы позволяют нам слышать, видеть, осязать, обонять, а также чувствовать вкус и движение, тем самым придавая смысл нашим переживаниям[79]. Это происходит автоматически, без участия сознания. Только когда что-то идет не так – например, когда у нас сильная простуда или аллергия и мы плохо слышим или не ощущаем вкус, – мы обращаем внимание на наши сенсорные системы. В остальное время наш мозг и тело придают смысл окружающему миру быстро и эффективно.

Одни ощущения нам нравятся, другие вызывают дискомфорт. К первым мы стремимся, вторых стараемся избегать[80]. Сенсорные переживания могут заставить нас чувствовать себя хорошо или плохо. Они могут облегчить нашу повседневную жизнь или, наоборот, сделать ее невыносимой. Став взрослыми, мы часто осознаем свои сенсорные предпочтения. Последние находят отражение в жанре (и громкости) музыки, которую мы слушаем, в одежде, которую мы покупаем (с бирками или без бирок, из синтетики или из хлопка), в пище, которую мы едим, даже в духах, которые мы носим. Хотя мы, взрослые, редко задумываемся о своем выборе, по существу, мы вольны выбирать все, что нам нравится – в пределах нашей социальной и рабочей среды, разумеется. Дети такой возможности обычно лишены.

Понимание особенностей сенсорного восприятия дает нам шанс установить потенциальные триггеры, а также выработать целый ряд действенных стратегий, которые в трудный момент помогут вернуться на зеленый путь. Ниже мы рассмотрим основные сенсорные системы, а затем поговорим о том, как выявить триггеры и использовать сенсорный опыт, чтобы помочь ребенку успокоиться.

Как известно, у человека имеется пять основных сенсорных систем: слуховая, зрительная, обонятельная, вкусовая и тактильная (осязательная). Люси Джейн Миллер, эрготерапевт и выдающийся исследователь в области нарушений сенсорного восприятия, добавляет к ним три дополнительные системы: вестибулярную, проприоцептивную и интероцептивную. Миллер и Байлер описывают эти системы следующим образом[81]:

• Слух: слуховая система обрабатывает и интерпретирует звуковую информацию. Благодаря ей мы можем различать звуки переднего и заднего планов.

• Зрение: зрительная система обрабатывает информацию, поступающую через глаза.

• Обоняние: обонятельная система играет важную роль во время еды, усиливая вкусовые ощущения и/или предупреждая нас о том, что можно есть, а что – лучше не надо.

• Вкус: вкусовая система обеспечивает нас информацией о продуктах и жидкостях, которые мы едим/пьем.