Мы предположили, что болезненные медицинские процедуры, которым он подвергся в младенчестве, вызвали активацию красного пути и в дальнейшем сохранились в виде подсознательных воспоминаний, связанных с определенными ощущениями, такими как свет и шум. Эти ранние сенсорные переживания, наряду с конституциональными и генетическими особенностями, привели к формированию системы обнаружения угроз, которая срабатывала слишком легко. В результате уязвимый малыш негативно реагировал на многие повседневные ощущения, в том числе и регулярно возникавшие в оживленной среде дошкольного учреждения. Пытаясь адаптироваться – и почувствовать себя в безопасности – Леон сделал ставку на контроль, навязчивость и протест.
Ко мне Леона направил специалист по перцептивному развитию. В то время мальчик только-только пошел в детский сад. В сотрудничестве с родителями и воспитателями мы разработали план, как помочь Леону чувствовать себя в безопасности не только на занятиях, но и дома. Особое внимание специалист по развитию уделил его чувствительности к окружающей среде. Благодаря стимулирующим и чутким взаимоотношениям Леон в конце концов научился устанавливать контакт со взрослым, когда чувствовал себя некомфортно. Теперь он мог описывать свои физические ощущения и эмоции, а также рассказывать о том, что его беспокоило. Со временем мальчик начал использовать нисходящее мышление для контроля за восходящими реакциями и чувствами, тем самым подтвердив максиму межличностной нейробиологии, сформулированную Тиной Брайсон и Дэном Сигелом в стратегии «Назвать, чтобы укротить»[73].
Я давно заметила, что для многих детей, в раннем возрасте переживших травму, а также испытавших физическую или эмоциональную боль во время инвазивных медицинских процедур или при других обстоятельствах, характерен высокий тонус нервной системы. Эта повышенная бдительность может привести не только к страху разлуки, неповиновению и «прилипчивости» (навязчивости), но и к попыткам контролировать людей или определенные аспекты окружающей среды. Помните, что такое поведение представляет собой адаптацию к ситуациям, которыми изначально ребенок не мог управлять. Чуть позже я объясню, как можно смягчить последствия медицинского токсического стресса и других нарушений во взаимоотношениях «родитель – ребенок» за счет творческой поддержки способности родителей успокаивать и сохранять связь со своим ребенком во время подобных сбоев. Поскольку такой подход позволяет укрепить и развить зеленый путь родителя и ребенка, он не принадлежит исключительно к сфере психического здоровья; скорее, его следует рассматривать как неотъемлемый элемент комплексной медицинской помощи, на которое вправе рассчитывать все дети.
Некоторые физические состояния оказывают выраженное влияние на способность ребенка контролировать свои эмоции и поведение. К ним относятся базовые ощущения, такие как голод или жажда; хроническая боль; генетические нарушения; проблемы с кишечником, включая запор и диарею; пищевой статус (включая уровень глюкозы в крови); циклы сна – бодрствования; физические заболевания. Считается, что одно из таких заболеваний – педиатрическое аутоиммунное нейропсихиатрическое расстройство, ассоциированное со стрептококковой инфекцией (так называемый PANDAS-синдром) – вызывает обсессивно-компульсивное поведение, которое начинается внезапно или быстро ухудшается. Другие нарушения, связанные с PANDAS-синдромом, включают[74]:
• симптомы СДВГ (гиперактивность, невнимательность, непоседливость);
• сепарационную тревогу, или страх разлуки (ребенок с трудом расстается с близкими взрослыми; например, не остается в комнате один);
• перепады настроения, такие как раздражительность, грусть, эмоциональная лабильность (склонность смеяться или плакать в неподходящий момент);
• проблемы со сном; ночное недержание мочи, частое мочеиспускание в дневное время или и то и другое вместе;
• изменения в двигательных навыках (например, изменения в почерке);
• тики;
• боль в суставах.
Если вы родитель и у вашего ребенка внезапно возникли проблемы с поведением, обязательно поделитесь своим беспокойством с педиатром или опытным медработником.
Если поведенческие симптомы имеют биологическое происхождение, решения в первую очередь должны быть направлены на устранение этих причин: управление поведением в отрыве от биологических триггеров ни к чему не приведет.
Поговорим о том, как различные ощущения влияют на поведение детей. Но сначала позвольте мне объяснить, почему я – психолог – касаюсь темы обработки сенсорной информации в книге о проблемном поведении.
Будучи сертифицированным психологом, я осознала множественные пробелы в моем образовании только после того, как решила специализироваться на раннем развитии и психическом здоровье детей от 0 до 3. Обучение в аспирантуре было построено на дуализме разума и тела – убеждении, что психические процессы можно понять без тщательного анализа обратной связи от тела.
Это обстоятельство, во-первых, придало моим клиническим концепциям упрощенный характер – они фокусировались на наблюдаемом поведении, а не на лежащих в их основе процессах, а во-вторых, заставило меня чрезмерно полагаться на мышление «сверху вниз» и «умственные процессы».
Я не сомневалась, что мне нужна дополнительная подготовка, чтобы по-настоящему понять детей, которым я стремилась помочь: маленьких детей и детей с особенностями развития. Правда, я и не подозревала, что эти новые знания заодно изменят мое отношение к самой себе, к моим собственным детям и к области психического здоровья в целом.
Первым делом я записалась в учебную программу в крупной детской больнице, которая требовала активного участия в работе междисциплинарной команды – то есть команды специалистов, оценивающих состояние ребенка со всех сторон, с разных точек зрения. Однажды я услышала, как несколько терапевтов, обученных тонкостям обработки сенсорной информации, обсуждали одного малыша. Это было настоящее откровение. Я вдруг поймала себя на мысли, что мы никогда не поймем поведение ребенка, если не знаем, как он воспринимает мир через свои сенсорные системы. По сей день самым большим недостатком программ подготовки специалистов по психическому здоровью (и педагогов) я считаю невнимание к циклу обратной связи между телом и мозгом и ее влиянию на восходящее поведение детей. На самом деле это одна из причин, по которой мы часто неверно трактуем поведенческие проблемы.
Вот почему я сочла необходимым включить в книгу раздел, посвященный анализу сенсорной обработки в контексте индивидуальных различий.
Дети (и все люди) понимают и интерпретируют мир через сенсорные системы. Обработка сенсорной информации имеет решающее значение для развития ребенка, однако ее изучение отнесено к узкой специализации в области эрготерапии. Роль сенсорного восприятия в общем развитии детей еще не интегрирована в сферы психического здоровья, образования и социальной работы, хотя она является важнейшим элементом в интерпретации детского поведения и разработке коррекционных программ. Другими словами, мало кто принимает это во внимание, хотя данному вопросу было посвящено немало исследований. Нарушение сенсорной обработки даже хотели включить в последнее издание DSM, DSM-5, но в окончательную версию этот диагноз так и не попал[75]. Несмотря на определенное сопротивление со стороны некоторых членов медицинского и психиатрического сообществ, я убеждена, что рано или поздно все специалисты, работающие с детьми, осознают важный вклад, который вносят механизмы сенсорной обработки в развитие и поведение. На мой взгляд, это просто вопрос времени.