– Понятно. И тем не менее, согласившись на генотрансформацию, которая позволила вам воспользоваться столь… прошу прощения… старым семенем, вы пошли на определенный риск. Понимаю, что вы были вынуждены отвергнуть гены отца или дедов из-за имевшегося в них изъяна, но, хотя подобного рода… воскрешение наших предков, естественно, дело благородное и поддерживаемое Лазурью… – путался в словах врач, пытаясь затереть неприятное впечатление. – И все же семя, о котором мы говорим, было… в общем, полностью чистое и лишенное зародышей персоналя.
– То есть?
– Вы рассчитывали, что ассимилированное вами в процессе генотрансформации семя передаст часть ваших генов. Вы желали также передать таким образом зачатки своего персоналя. Вот тут-то мы и столкнулись с проблемой. Образец отверг все биомеханические элементы, более того, зародыш не получил ресурсов персоналя матери. Механическая попытка введения персоналя в новый организм также окончилась неудачей.
– Он недоразвитый… Во имя Ушедших, он недоразвитый… – расплакалась Мелисса. Патрик схватил ее за руку, но женщина не успокаивалась.
– Что-нибудь придумаем, – сказал он, но жена не хотела его слушать.
– Он никогда не воспользуется Потоком! Не полетит на корабле… не сможет ничего купить или продать… Он не сможет даже нам позвонить… Он недоразвитый, Пат! Не говори, будто ты этого не понимаешь!.. Мое бедное дитя…
– У вас прекрасный здоровый мальчик, – возразил врач. – Персональ – это далеко не все.
– Да вы шутите! – взорвалась Мелисса. – Как мой сын будет жить? Он не сможет даже получить нормальное образование!
– Есть замещающие средства…
– Какие еще средства… что вы несете… вы не представляете…
– Прошу прощения, – прервал ее врач, – но я попросил бы вас успокоиться. В отличие от других родителей, которых постигла такая судьба, у вас есть все возможности обеспечить ребенку нормальную жизнь. В конце концов бывает и намного хуже: лихорадка Шмидта, вирус Модзелевского, стазис-нейронизация, послеглубинная болезнь…
– Дорогая… – Патрик присел рядом со все еще плачущей женой. – Послушай, что говорит доктор. Мы справимся, вот увидишь. Может, Миртон никогда не сможет воспользоваться компьютером, никогда не войдет в Поток, никогда не будет пилотировать корабль. Но это вовсе не значит, что мы перестанем его любить.
– Похоже, наступил момент, когда придется это сказать. Это мой напастный корабль, – заявил Миртон. – Он в импринте со мной, даже если часть из вас в это не верит. Я не обязан перед вами объясняться – зато обязаны вы. Так что, может, вы мне все же объясните, почему, во имя гребаной Напасти, мы здесь?!
Они сидели в кают-компании «Ленточки» за столом в форме большой размазанной капли, уставившись на Миртона и в пустоту. Пинслип Вайз молчала, отводя взгляд. Хаба Тански слова капитана, похоже, застигли врасплох. Эрин Хакль смотрела Грюнвальду прямо в глаза. Доктор Гарпаго Джонс что-то бормотал себе под нос. Месье после выхода из стазиса все еще был без сознания, и они не были уверены, проснется ли он вообще. Пока что над ним трудился «АмбуМед».
Когда кастрированный искин воскресил Миртона из стазиса, тот пришел в ярость, поняв, куда зашвырнул их глубинный прыжок. «Ленточка» торчала в глазу циклона – в области пространства сектора 32С, к которой примерно раз в семь лазурных лет приближалась находившаяся неподалеку Преисподняя. Полететь дальше они, однако, не могли – корабль, похоже, был серьезно поврежден, и все указывало на то, что им не удастся прыгнуть, пока они не подзарядят реактор, и если поврежденные орудиями истребителя Джейниса антигравитоны не поддержат его во время прохода сквозь Глубину.
– Объясни мне, Вайз, – сухо проговорил Миртон. – Ты астролокатор на этом корабле. Объясни мне, почему мы находимся в гребаном Тестере, в обществе Флота Зеро стрипсов. Расскажи мне, каким чудом мы прыгнули в один из самых опасных секторов в окрестностях.
– Она… – начала Эрин, но Миртон жестом остановил ее.
– Не вмешивайся, Хакль. Я хочу услышать Вайз. Мой астролокатор сперва вскакивает со своего поста, бежит в трюм, где театрально падает в обморок, а потом мы оказываемся здесь. Сумеешь объяснить?
– Я сумею, – внезапно вмешался Хаб. Пинслип искоса взглянула на него, но компьютерщик спокойно продолжал: – Это обычное глубинное смещение. «Ленточку» обстреляли, и у меня не было полного контроля над Сердцем. Что-то, похоже, пошло не так, и кастрированный искин изменил параметры прыжка.
– Мне спросить искина?