— Как это восприняла Сабина?
— Расстроилась сильно. Обидно ведь, когда родной отец такое говорит. Стала еще больше пропадать в гараже, потом начала участвовать в гонках, пару раз приносила хорошие деньги. Правда, муж их отобрал у меня и пропил.
— Последнее время не замечали за ней ничего странного?
— Нет… Странность — это ее обычное поведение. Спортом вот начала заниматься активно. В спортзал ходит, по утрам бегает. А раньше позаниматься не заставишь… Парень у нее появился, да такой, что как зыркнет, мурашки по всему телу табуном бегут.
— Кто он? Чем занимается?
— Да кто же его знает… Монгол какой-то. Никогда не причешется. Волосы, вечно распущенные по спине болтаются. Неприятен он мне. А она влюбилась в него до беспамятства.
Вспоминаю танцора из клуба «У Вагнера». Не о нем ли говорит Катерина? Взгляд у него и, правда, особенный — древний, пронизывающий до глубины души. Что их на самом деле может связывать с Сабиной?
— Спасибо за уделенное время, — благодарю я, поднимаясь из-за стола. — Надеюсь, теперь дела пойдут быстрее.
— Помогите ей, пожалуйста, — просит Катерина. — Она хорошая девочка, просто светлого в ее жизни ничего не было.
— Сделаю все, что в моих силах, — обещаю я и покидаю квартиру Ковалевских.
Рогожкин — это тот, кого я меньше все ожидаю увидеть по возвращении домой. Он сидит на диване в компании Айлин и Сабины, что-то оживленно им рассказывает. Рита ставит на журнальный столик поднос с чайником и чашками. Дэшэн приносит пирог. В воздухе витает аромат свежей выпечки и терпкой заварки.
— Добрый вечер, — здороваюсь я с профессором.
— Рад видеть вас, молодой человек, — поднимаясь мне навстречу, произносит Рогожкин, внимательно глядя мне в лицо. — Как ваше здоровье?
— На стадии смирения, — садясь в кресло, отвечаю я. Гость откидывается на спинку дивана, и от него исходит аромат эфирных масел. Точно такой же, как у того танцора в клубе. В тот раз он показался мне знакомым, и теперь я точно знаю, где впервые услышал его. В кабинете истории.
— Мне жаль, — искреннее говорит профессор, наклоняя голову вбок.
— И мне.
Повисает пауза. Рогожкин берет чашку и делает несколько глотков. Айлин задумчиво заплетает косу, тут же расплетает, начинает плести снова. Сабина с аппетитом набрасывается на пирог, удерживая кусок обеими руками и сладко причмокивая. Я смотрю в окно, за которым сгущаются сумерки.
Рогожкин бросает взгляд на Айлин. Она упорно делает вид, что не замечает этого. Зачем он вообще сюда пришел? Поговорить о последних новостях? Или есть что-то еще, чего я просто не замечаю?
— Чай восхитительный! — наливая себе вторую чашку, хвалит Рогожкин.
— Приходите чаще в гости, — Айлин выдавливает из себя улыбку. — А то уедем с опекуном в Лондон… У кого вы тогда чаевничать будете?