Матвей Лукич, Саша и Томас молча созерцали нашу сцену прощания, каждый из них хотел, но не решался нарушить безутешный сломленный плач девушки, которая каждому из них была явно дорога по-своему.

Времени оставалось в обрез, так что я сам отвёл Агату в ее комнату, чтобы помочь упаковать ноутбук, любимую «Тайную историю», альбом с фотографиями и косметичку весом в целую тонну.

— Томас, давай-ка, поторопись. Сгоняй в штаб, Саша сам ее доставит к вертолёту, — донёсся до нас из коридора голос опекуна. Я хотел было затолкать в тошнотворно розовый чемодан содержимое письменного стола, но Агата вдруг вскочила с пола, куда она сползла по стене, и бросилась из комнаты.

— Нет! — Закричала она в тот момент, когда ее любимый телохранитель собирался открыть входную дверь. — Пожалуйста, ты же мне обещал! — Умоляюще всхлипнула она.

Томас в два прыжка очутился возле Агаты и обхватил ее зареванное лицо в свои ладони. Я не знал, что происходило между ними, но я совершенно точно забыл, что этот охранник мог составить мне нешуточную конкуренцию в рейтинге Агатиного листа скучания.

— Детка, даже не думай, я не оставляю тебя, — разобрал я, когда выкатывал в коридор чемодан. Томас прижался к ее лбу и шептал что-то успокаивающее прямо в ее перекошенный от плача рот. Он спросил ее о чём-то, на что она еле-еле кивнула в ответ, зажмуриваясь от катившихся градом слез. Я видел, какого труда стоило Томасу отпустить ее и уйти из нашей квартиры. Хотелось верить, что и в логове нашего деда он не растеряет своего запала по отношению к моей сестре. А то мне придётся полгода ждать, прежде чем я смогу приехать и провести с ним воспитательную, читай: рукопашную, беседу.

Матвей Лукич не дал мне проводить Агату, поддерживаемую на ходу Сашей, который крайне живописно смотрелся с ее розовым чемоданом, обосновав это тем, что в аэропорт их доставит вертолёт с крыши нашего дома.

Когда за ними закрылась дверь, я обессиленно опустился на кушетку, подобрав с пола жалобно скулившего Тайлера. Опустевшая квартира уже давала о себе знать. Опекун со вздохом сел рядом со мной, ободряюще гладя по спине.

— Почему ты сказал Артуру, что дед тебя так и не простил? — Неожиданно спросил он.

— Потому что это правда. — Ответил я, теребя Тайлера, точившего зубы об мою руку, по голове. — Всю жизнь он учил нас глотки рвать за власть и за право быть частью его компании. Так или иначе, он регулярно стравливал нас, так что, когда я согласился переписать все свои будущие акции на Артура только для того, чтобы он отпустил Агату из наркологической клиники, дед воспринял это как личное оскорбление. Он всегда говорил, что я лишь проект Артура, тот самый проект, в который вбухали столько денег, а он так и не смог найти свою нишу на рынке. Плохая инвестиция. Ему пришлось поставить свою любимую внучку под удар, потому что я проиграл в его глазах. Он хотел, чтобы я остался ни с чем.

— Ни с чем? Ты знаешь, как дед ждёт оригинал твоего диплома об окончании университета, чтобы отдать тебя в лучшую бизнес школу в Штатах?

— Но зачем? — Я непонимающе уставился на Матвея Лукича. Ему явно нужен был отдых.

— Несмотря на все твои брыкания, Адриан, он поставил на тебя.

— Что это значит?

— Его любимая внучка действительно будет держателем контрольного пакета акций. Но во главу своей корпорации он поставит именно тебя. Потому что это семейное дело. А ты ему, сам того не ведая, доказал, что семья для тебя стоит превыше всего.