— Домой, — честно призналась я, отводя от неё вновь наполнившиеся слезами глаза.

Всего час отделял меня от новости, столкнувшей мою жизнь в бездонную пропасть. Когда мы улетали с Адрианом из Германии в Россию, я рыдала от боли многократного предательства, обрушившегося на нас со стороны тех, кого мы полжизни считали своим друзьями. Теперь же, возвращаясь обратно, я задыхалась от близившегося одиночества и тоски по месту, ставшему настоящим домом. Месту, подарившему по-настоящему близких людей, с которыми мне даже не дали проститься. Все так пеклись о сохранении моего отлёта в тайне, что даже не посвятили меня в эту новость. Они думали о моей безопасности и, в результате, я даже не смогла обнять Эллину на прощание.

Я представляла, как она проснётся утром и увидит мое сообщение, в котором я расскажу ей о том, что меня больше нет в ее городе. Она заревёт и прогуляет пары, напишет Святу и они вместе пойдут запивать мой отъезд в какой-нибудь бар.

Максу, моему другу и почти брату, расскажет отец. Он вспомнит о наших попытках вырастить из дружбы любовь, о наших пьяных приключениях и трезвых рассуждениях за жизнь.

Я больше не приду в «MadMary» и не погружусь в водоворот пустого, но такого бешеного удовольствия от музыки, танцев и веселья.

Что если шести месяцев окажется достаточно, чтобы этот город забыл обо мне?!

Когда мне приснится кошмар, придётся бороться с ним самой, потому что за стенкой больше не окажется моего близнеца. Я представляла, как он один блуждал по нашей огромной квартире с Тайлером на хвосте, как грустные мысли заполоняли его голову, заставляя топить одиночество в алкоголе. Если с ним случится несчастье, я буду последней, кто доберётся до него, я больше не смогу помочь ему, развеять его дурные мысли, обнять его и вдохнуть в него веру в свои силы.

Я уткнулась лицом в колючий плед, чтобы никто не заметил, что я снова начала реветь. Краем уха я уловила, как кто-то поставил на столик передо мной стакан воды и опустился в соседнее кресло. Мне казалось, я была достаточно сильно похожа на человека, который хотел побыть один, так что лишь сурово глянула в сторону, готовая прогнать нежелательного гостя с территории своего горя. Но Томас не собирался отсаживаться обратно за импровизированный игральный стол, где второй пилот, Саша и стюардесса готовились к новой партии дурака.

— Прости меня, — раздался тихий голос у самого уха, — что не рассказал тебе, пока мы ждали остальных в квартире. Я исполнял приказ.

— Не извиняйся, — с трудом выдавила из себя я, — через три часа ты сдашь меня живой и невредимой своему боссу, как обещал, и получишь за свою работу большие денежки. А твоё двукратное превышение служебных полномочий останется в Петербурге, не переживай. Все кончено.

— Ты что такое говоришь?! — Томас развернул мое лицо к себе. — Все, что я делал, было ради твоей безопасности. Руслан успел установить прослушку на телефон Эллины, а она была бы первой, кому ты начала звонить. Тогда Артур нашёл бы способ не дать бумагам покинуть этот город, а ваше с Адрианом будущее было бы разрушено. И не смей говорить мне, что все кончено! — Голос Томаса опустился до шёпота, когда его губы почти прильнули к моим. — Детка, я хочу быть с тобой. Позволь мне это.

Его ясные глаза ласково глядели на меня. Он прекрасно знал, как сильно я испугалась, что останусь в Гамбурге и без него тоже, но засунул свою гордость на время в дальний карман, чтобы сказать мне то, что я действительно хотела услышать.

— Позволить стать моим парнем? — Я усмехнулась. Томас поморщился.

— Твоим мужчиной.

Оказывается, ощущать подобные слова на своих губах было так же приятно, как и горячие, полные страсти поцелуи. У меня дрожали руки, когда я кончиками пальцев очертила контуры его лица.

Этот монстр, свирепый неприступный мужчина, прежде обращавшийся со мной так бесцеремонно, был укрощен. Хотя мне все же стоило быть реалисткой: дед, хоть и не консерватор, но вряд ли одобрит, что его «породистая» внучка ходит на свидания с телохранителем. Судя по напряжению, появившемуся в лице Томаса, он тоже это понимал.

Но ведь любовь крепнет, если идет вопреки.

— Ты больше не мой ночной кошмар, — вздохнул Томас, касаясь губами моего лица.

— Но ты по-прежнему моя тень, — отозвалась я закрывая глаза под наркотическим воздействием его поцелуев.

— Какие тут сопли то развелись! И этого юнца ещё все наши на смех поднимали! А теперь выходит самый главный приз уже занят! — Довольный хохот Саши долетел до меня, как из другого мира. Почувствовав на себе взгляды трёх пар заинтересованных глаз, я недовольно уткнулась Томасу в плечо. Тот тихо засмеялся и, ни слова не говоря, прижал меня к своей груди. Я слушала глухие частые ударные его сердца и вдыхала уже знакомый обволакивающий аромат парфюма, пока голоса вокруг не стихли, а я снова не погрузилась в сон, убаюканная гудением двигателя самолёта и размеренным дыханием Томаса.