— Нам нечего скрывать! Артур, ты ведешь себя безнравственно! — Не унимался Матвей Лукич, пока я оцепенело наблюдал за тем, как маленькая машина неумело лавировала в плотном потоке, проигрывая своим преследователям с каждой секундой. Я физически ощущал Агатин страх.

— Пусть эти же слова повторит человек, на котором сейчас лица нет, — донёсся до меня ответ. — Адриан, если ты пытаешься меня обмануть, я буду делать это с ней каждый божий день! Такую судьбу ты хочешь для нашей сестрички?

Если бы не последний вопрос, который я еле разобрал из-за шумевшего в ушах адреналина, я бы плюнул на все и рассказал, что только одна подпись отделяла теперь Артура даже от шанса в будущем предъявить права на контрольный пакет. Но я действительно хотел для Агаты лучшей судьбы. И что-то в самой глубине рассудка подсказывало мне, что та парочка никчемных телохранителей не желала Агатиной смерти почти так же сильно, как я. А значит, они смогут ее защитить. Как-нибудь.

Но когда картинка на ноутбуке задрожала от того, что машина с видеорегистратором врезалась в борт кантримэна, я чуть не слил наш чертов план, рванувшись вперёд, чтобы вцепиться Артуру в глотку. Стоявший позади бугай живо усадил меня на место.

— Не могу на это смотреть, — выдавил Артур, захлопывая ноутбук, — как никак это и моя сестра тоже…

— Что ты наделал?! — Закричал Матвей Лукич. — Ты собрал целый кабинет свидетелей своего преступления!

— У меня дипломатический иммунитет, — выдохнул Артур, поудобнее устраиваясь в своём кресле, но я видел, как ему стало некомфортно, — или вы забыли, как сами его мне предоставили?

Я едва мог самостоятельно сидеть на этом чертовом стуле. Внутри меня клокотала такая боль, что в лёгких не хватало воздуха, чтобы я мог нормально дышать. На моих глазах старший брат, идеал моего детства, велел протаранить на полном ходу машину, за рулём которой сидела наша сестра. А я не помешал этому. Снова.

— Вам неизвестно, что с ней. И чем быстрее я узнаю правду об этой сделке, тем скорее вы сможете поехать в больницу. Или в морг.

Усилием воли я оторвал глаза от ноутбука, встречаясь взглядом с Артуром. С чего-то вдруг я вспомнил, как мы точно так же сидели друг напротив друга лет девять назад, когда старый садовник деда учил нас обмениваться сигналами во время игры в покер. «Тонкая это наука, — разглагольствовал он, ворочая губами кубинскую сигару и воображая себя Аль Копоне, — покер это психология, это наука. Освоить ее по силам не каждому. Адриан, разуй же глаза! У меня зрение в очках минус три, но я и без того вижу, что Артур блефует! Когда у него плохая карта, он вытаскивает на стол выпрямленную правую руку, зажатую в кулак большим пальцем наружу. Это же на уровне подсознания!»

Я метнул взгляд на опекуна, пребывавшего в том же ужасе, что и я, и снова на брата, точнее, на его правую руку, лежавшую на столе в точности так, как во время блефа. Он не собирался убивать Агату сегодня. Мои близнецовые каналы твердили о том же. Я бы почувствовал что-то, если бы остался один.

— Он меня не простил. — С трудом проговорил я, точно зная, что Артур хотел услышать от меня больше всего. — Если бы дед хотел, то не признавал бы эти бумаги действительными и не лишал бы меня всего моего наследства. Сам подумай.

— Ты так и остался моим проектом, — усмехнулся Артур мне в лицо, — осознавать это даже приятнее, чем становиться контрольным акционером, — добавил он, ставя на договоре свою размашистую закорючку.

Я бы многое отдал за возможность увидеть выражение его лица, когда ему сообщат, что его облапошил его же чертов «проект». Но тогда меня волновало только одно: увидеть Агату живой и как следует прописать ей и ее никудышному охранному спецназу.

Телефоны нам вернули только в начале двенадцатого, когда завершилась, наконец, эта бесконечная рутина с передаточными документами.

Едва за нами закрылись двери, я схватился за свой телефон, с облегчением обнаружив огромное количество пропущенных звонков от Агаты. Живая…

— Да! — Выкрикнул я в темноту. — Подавись, братишка!

— Честно говоря, я сам готов был выложить все, как на духу, лишь бы он оставил нашу девочку в покое, — Матвей Лукич с улыбкой глядел на меня и ослаблял дрожащими пальцами душивший его галстук. Что-то изменилось в выражении его лица. Да, он перенервничал, как и я, но почему выглядел таким разочарованным? Также он смотрел на Макса, когда забирал нас из полицейского участка на втором курсе.

— Быть может, я и правда отстойная инвестиция, зато в покер играю куда лучше этого засранца, — усмехнулся я, ободряюще похлопывая опекуна по плечу.

— Не советую вам пользоваться этими телефонами, — проговорил один из охранников, когда мы оказались в машине, — есть вероятность, что на них установили переадресацию звонков или прослушку, пока вы подписывали договор.