— Уж поверьте ей на слово! — Раздался женский голос из-за моей спины. Я обернулась на звук и буквально не поверила своим глазам. Мне на встречу шагала высокая стройная блондинка с лицом нимфы и волосами, как у Рапунцель, собранными в высокий хвост.

— Моника?! — Мой радостный возглас прозвучал почти как ругательство. — Ты все ещё здесь?!

— Исполняю твои обязанности примерной внучки, стерва! — радостно проворковала она, крепко сжимая меня в своих объятиях.

Мона была моей ровесницей, ее отец был главой службы безопасности деда ещё до отца Томаса, но погиб при исполнении, когда на деда и моего отца было совершено покушение в 2001. Моника осталась сиротой и, в качестве благодарности за спасённую жизнь, дедушка взял ее к себе на воспитание. Большинство времени она проводила в пансионе, приезжая сюда только на каникулы, но это не помешало ей стать первой любовью Адриана и единственной моей подругой, которую Артур не смог подкупить. Кто знает, будь она здесь, когда взорвалась лживая новость о нашем инцесте, и, возможно, ее показания сумели бы нас спасти…

Моника была кем-то вроде Сони из семейства Ростовых. Ее любили, но никогда не позволяли забывать о том, что женой посла или миллионера ей никогда не стать.

Но я же любила Мону за ее безбашенность и потрясающее чувство юмора, которые так гармонично сочетались в ней с добротой и сердечностью, вот только сейчас что-то пошло не так. Выпустив из объятий меня, девушка с довольным повизгиванием метнулась к МОИМ телохранителям. Обхватив одной рукой Сашу за шею, она дерзко взъерошила Томасу волосы и наградила поцелуем сначала одного парня, потом другого.

— Мои мальчики! Без вас тут было так скучно! — Мона радостно пританцовывала на месте, не отводя от охранников глаз.

— Что, Мони, не кому было возить тебя по клубам? — Со смехом поинтересовался Томас.

— И никто не помогал мне выигрывать в бирпонг! — Пожаловалась девушка. — На прошлой неделе я…

— О, эту историю даже мы слышали! Как ты напилась и заснула в машине Виктора! — Захохотал Саша.

Я молча наблюдала за этим бурным приветствием и понимала, что Моника в этом доме успела стать роднее меня. Пять лет назад молодые сексуальные охранники не слишком привлекали наше внимание, по крайней мере, за ними куда приятнее было наблюдать со стороны, чем пытаться тянуть покрывало их внимания на себя. За время нашего с Адрианом отсутствия все переменилось. Моника смогла заменить нас целой армией телохранителей, что во время своих смен жили в соседней пристройке и были совершенно не прочь принять в свою мужскую компанию такую красавицу. Я отлично знала это потрясающее чувство, когда свора парней обожает тебя, как свою младшую сестрёнку, защищает и опекает исподтишка. В Петербурге со мной было так же, пока мир в очередной раз не покатился ко всем чертям.

В тот момент я поняла ещё одну немаловажную вещь: у Томаса и Саши была жизнь и до встречи со мной. И я ни коим образом не была застрахована от того, что подруга моего детства спала с каждым из них, пока я была сослана в другую страну.

Мой чемодан все ещё стоял возле Саши, так что я просто выдавила из себя уставшую улыбочку и, сославшись на желание поскорее увидеть свою спальню, направилась наверх.

Правила гнезда касательно поведения телохранителей регламентировались дедушкой очень строго. Им не разрешалось подниматься на жилые этажи и заходить в комнаты без разрешения хозяев за исключением экстренных ситуаций, список которых каждый должен был знать наизусть. Вилла была оборудована пуленепробиваемыми стёклами, на окнах и дверях стояли сигнализации, камеры наблюдения провожали нас вплоть до самых дверей спален, где на каждом углу находились кнопки экстренного вызова. Не дом, а бункер. Кстати, бункер тут тоже имелся. Вместо подвала. Такова цена миллиардов. Жить в параноидальном страхе за собственную жизнь.

С верхней ступеньки лестницы я посмотрела вниз и поймала на себе озадаченный взгляд Томаса. Мона по-прежнему ворковала что-то, но он будто и не слушал ее в отличие от Саши, который буквально плавился от удовольствия, поглаживая девушку по бедру.

Светлый коридор этажа, на котором располагались наши спальни, был погружён в уютный полумрак, который создавали прозрачные светильники на стенах. Все двери были закрыты, но никакого труда не составляло найти среди них мою. На резной ручке так и висел агат на выцветшей шёлковой ленте. Я глубоко вдохнула и шагнула в свою комнату.

Исчезли постеры на серо-голубых стенах с белой лепниной, шкаф с игрушками превратился в просторную, до отказа набитую одеждой гардеробную с мягким кремовым ковром и огромным зеркалом, кровать обзавелась пуфом у изножья и воздушным балдахином, книжный стеллаж заменили туалетный столик с резными ножками и мягкое кресло возле него.

Если бы не моя бесценная коллекция агатов, аккуратно разложенная на высоком комоде рядом с роскошными подсвечниками, я бы всерьёз подумала, что ошиблась дверью. Я выдвинула ящик стола, расположенного рядом с окном, служившим выходом на балкон, и в сердце сразу потеплело. Они ничего не выбросили. Мои дневники, мои плакаты с героями сумеречной саги, журналы и все-все, что так дорого девочке-подростку, было надёжно спрятано в одном месте. С неконтролируемой улыбкой на губах я вытащила альбом с фотографиями и отодвинула край молочной портьеры. За окном, как и в детстве, горели огоньки, увивавшие перила балкона…

Я бросила альбом на кровать, предвкушая как буду перелистывать его, лёжа под мягким покрывалом, и направилась в ванную. Она тоже претерпела довольно приятные изменения. Просторная душевая кабина, пол, выложенный мозаикой, орхидея рядом с плетёной корзинкой для белья…

Это место было подозрительно хорошо. Оставалось надеяться, гнездо не станет моей золотой клеткой.