– Давай поговорим об этом в другой раз. Мне уже пора. Куда тебя отвезти, дорогая?
Глава 33
В День Победы, как обычно в праздники, Кольки дома не было, его музыкальная банда без устали реализовала народу свою культурную продукцию. Ларису это даже радовало: 9-е мая она привыкла проводить с семьёй.
У Бойцовых (девичья фамилия Ларисы) много лет назад, ещё при бабушке, было заведено, что этот день начинался с объезда родственников, переживших войну. Накануне правдами и неправдами закупались вороха алых гвоздик или тюльпанов, и молодёжь спозаранку спешила в разные концы города. Там уже трепетно ждала гостей затянутая в мундиры или надевшая лучшие платья родня, когда-то геройски державшая ратные и трудовые фронтА. После вручения букетов выпивались обязательные сто грамм, рассматривались награды, перелистывались альбомы с ломкими от времени фото, выслушивались рассказы о пережитом…
Бабушка строго следила, чтобы никого из родственников не забыли:
…– К Валентине в её Козью слободку добрались-те? У ей и теперь во всех углах больничная стерильность наведена?..
…– Как там Илья Александрович – всё ковыляет посередь ульев на своей деревяшке? Деду нынче, кажись, к десятому десятку подкатило?..
…– А еврейчик-то наш, Лев-то Семёнович, всё прежний живчик? Так и не бросает свою пианину?..
Рапорт о выполнении святой семейной миссии требовался подробный. В последние годы отчёт о поздравлялках стал не только устным, но и наглядным: со встреч с патриархами привозились фотографии, сделанные расплодившимися китайскими «мыльницами». Эта немудрёная хроника особенно радовала старших Бойцовых, так как зримо фиксировала нынешнее житьё-бытьё ветеранов. Техника сближала между собой неотвратимо уходящее военное поколение.
К возвращению сыновей и племянников с их половинками, а позже – внуков и внучек, на большом овале антикварного стола дымились неизменные пироги. Приуставшая от путешествий ватага шумно набрасывалась на угощение, наперебой обсуждая увиденное и услышанное. Есть старались быстрее, чтобы занять лучшие места у телевизора: в 13 часов начинался военный парад на Красной площади. Зауралье не Москва, здешнее время, считай, на три часа обгоняет столичное.
С годами убыли адреса визитов, не стало бабушки, потом и папы, но традиция велась неуклонно. И вот уже шестиклассник Сашка и его кузина, миниатюрная улыбчивая Ляля, вместе с Ларисой садятся в троллейбус, чтобы ехать на поклон к тёте Вале, тёте Дуне, тёте Фае. Только и остались теперь эти слезливые старушки, время давно забрало весёлых бравых вояк, чьи портреты висят у вдов на видных местах.
Поездки к старикам всегда приводили Ларису в трепет. Слушая медлительные рассказы, она силилась представить то, что выпало на их долю. Медсанбат в ощетинившейся против «красных» Польше (в парикмахерской того гляди полоснут по кадыку бритвой!), которым командует строгий военврач Валюшка, вчерашняя выпускница мединститута. Северо-Казахстанскую нефтебазу, день и ночь вливающую жизнь в наши танковые и авиационные подразделения, где три студёных зимы подряд в телогрейке и ватных штанах безвылазно вкалывает до костей отощавшая от болезни и тяжёлой мужицкой работы солдатка, красавица Евдокия. Пустую деревню в сибирском урмане с прозрачными голодными ребятишками, и ловкую, как котёнок, Фаюську с мешком добытых по весне из грачиных гнёзд птенцов, которых наскоро запаривают в печи вместе с перьями, выпаивая таким «блюёном» едва теплившиеся маленькие жизни. Заскорузлые пальцы кучерявого острослова и балагура Лёвушки-разведчика – ими он лихо отбивает фортепианные аккорды между боями. Свое трофейное пианино тащит из самого Берлина, покорённого и им в том числе, а потом через разорённую страну – домой, в зауральские степи…
Сашка с Лялькой, те слушают вполуха, им интереснее перебирать ордена. Но Лариса их не винит – детям, выросшим в достатке, тепле и спокойствии, ни разу не видевшим разрыва даже самого маленького снаряда или сваренной из жмыха каши, трудно представить, что всё взаправду происходило вот с этими жалкими троюродными бабуськами. Сказки, такого на самом деле быть не могло…
За ночь крохотные листочки берёз подросли и дали густую тень, а в скверах нарядились розоватым цветом заросли волчьих ягод. Играл ясный и солнечный день, умытый и напоённый вчерашней грозой. Делегация возвращалась домой притихшая. После трёх увесистых рюмок «беленькой» Лариса плелась нетвёрдо. Мама, не раз слыхавшая трогавшие дочь ветеранские истории, осторожно вытерла её заплаканное лицо и спешно усадила всех к нагретому электросамовару и сытным шанежкам.
После чая и парада, когда Сашка повёл девочку хвастаться новыми компьютерными игрушками, она спросила о Депове:
– А чего Александра Павловича не пригласила?
Колька жил у Ларисы считай полтора месяца, но как-то так складывалось, что ни сын, ни мама не подозревали о его существовании. Уходил кавалерчик обычно рано, вечерами часто отсутствовал, поэтому даже Сашка, имевший привычку налетать к родительнице экспромтом, ни разу с ним не столкнулся. И мама по неведению считала Депова единственным мужчиной в ближнем дочернем окружении.
Лариса быстро спрятала под скатерть руку с колечком и деланно-беззаботно обронила:
– Будет ещё время… Ты лучше вот что скажи: как смотришь на переезд? Например, в Москву?
На лице матери проступили пятна, но ответила она спокойно: