– Дозналась про Крота?
Не отвечая, Лариса буравила его настырным взглядом. Адвокат притормозил, снял моднейший длинный плащ, вымыл в туалете руки. У стойки вопросительно обернулся: чего изволите?
– На меня не заказывай, я уже выдула два кофе.
Саша наскоро проглотил под капучино свеженькую булочку и отодвинул пустую чашку:
– Так что? Крот?
– Может, в вестибюль? – она знала там два кресла с шахматным столиком, подходящие для интимных бесед.
На выходе из буфета Депов опустил лицо в её медные пряди, пропахшие майской грозой. Никак наш жених не угомонится! – подумала Лариса с раздражением, которое пронесла до самого шахматного угла.
– Александр Павлович, правильно ли я понимаю, что вы опять озабочены юридическим и иным благополучием многократного убийцы?
Депов сморщился, как от боли в подреберье:
– Лора, Лариса Петровна, давай оставим пафос и поговорим по-человечески!
Он приподнялся, чтобы удобнее расположиться в глубоком кресле, в это время рука Лебедевой незаметно скользнула в сумочку и нажала кнопку пуска.
Что процесс по делу о бочках завершится так удачно, не предполагал даже он, один из самых дальновидных зауральских юристов. Однако триумф был недолгим. Крот ещё не добрался до дома, обмывая свободу в кругу своих бандерлогов, когда его защитника настиг более чем тревожный звонок. Номер офиса набрала персона, при виде (и даже голосе!) которой многие застывали навытяжку: главный подручный мэра. На излёте 90-х возле каждой мало-мальски заметной шишки тёрлись такие личности без должностей и официальных полномочий, имевшие, тем не менее, огромное влияние. Пример Бориса Березовского у трона Ельцина стал общим поветрием. Называли этих грозных воротил где серыми кардиналами, где попросту решалами. Не существовало такого вопроса, в том числе самого грязного, и даже криминального свойства, который был бы не по зубам подобным подручным. Во всяком случае, в пределах компетенции своего шефа. Как рассказывал отец, именно этот господин давил на него, вынуждая Деповых помогать двойному убийце Кроту.
Звонивший представился Аликом и потребовал, чтобы адвокат подошёл к его машине, припаркованной у подъезда. Дюжий шофёр-телохранитель без экивоков прохлопал растерянного Депова по бокам на предмет вооружения, и почти силком запихнул на заднее сиденье. Не поворачивая головы, Алик бесцветным азиатским голосом, но внятно изложил, какие действия в скорости ожидаются от Валеры, и какую роль в них должен сыграть Александр Павлович. Кому, зачем и почему это нужно, сказано не было. Вместо того серый заявил, что при удачном исполнении его распоряжения (так и сказал – распоряжения!) адвоката А. П. Депова ждёт превосходная синекура в столице.
С Деповым говорили о большой крови так, будто предлагали: сбегай-ка, братец, за пивком! Не просили, не спрашивали согласия, не интересовались, возможно ли вообще такое. Ему опять, как крепостному, ВЕЛЕЛИ.
И не возразить. Кто, в сущности, провинциальный адвокатишко для таких, как этот посетитель? Кто для них этот перетрусивший мальчишка, способный разве что жонглировать статьями и параграфами своих дурацких кодексов? Кто все эти угодливые клерки для тех, от кого зависит судьба пусть и периферийного, но всё же миллионного города? Жалкая мелочь, ничего не значащий мусор, пыль на подоконнике… Смахивая эту пыль или с досадой кидая ненужные обрывки бытия в ведро, кому придёт в голову объяснять, для чего это делается? Что ещё за дебаты с пылью!
А если послать этого хмыря ко всем чертям? В обтекаемых выражениях, но не согласиться? Не исполнить барски отданного приказа?
Тогда Саше Депову не останется места ни в родном городе, ни вообще где бы то ни было на виду. Тогда – бежать, долго, быть может, всегда скрываться от длинных безжалостных рук. Всей семьей оставлять налаженную жизнь, готовую к открытию нотариальную контору – у ЭТИХ не будет пощады ни к отцу, ни к матери. Скитаться по глухим углам, забыв о любимой работе. Навсегда проститься с Ларисой, той единственной женщиной, что накрепко забрала его сердце в маленькие своевольные руки. Да и Лоре, скорее всего, тоже несладко придётся…
– Помнится, я уже рассказывал, при каких обстоятельствах оказался в деле Крота. Зацепив отца, некие товарищи не оставили выбора ни ему с матерью, ни мне. Тогда я полагал, что работа ограничится вызволением этого упыря из СИЗО. Намерения контактировать с ним и дальше у меня не было, в особенности после знакомства с тобой. Но, как я только что сказал, у хозяев Крота имелись на меня совсем иные виды. Они и не думали отказываться от моих услуг. Хуже того – в их замыслах нашей семье отводилась роль некоего мозгового центра. Мы обязаны были юридически и даже тактически подготовить устранение сразу двух фигур, препятствующих переходу «Пластика» в иностранные руки.
Депов умолк, тиская в руках какую-то бумажку, потом повернулся к притихшей Лебедевой:
– От всего этого мать едва не отправилась на тот свет, с трудом отходит после инфаркта. Как я должен был поступить?