– Так попробуйте зайти с Васи Егорова. Он же ваш кореш?
Обе повисли на трубках. Гришина обрабатывала Василия Лукича, Лебедева задушевно убеждала Веронику в правильности быстрой публичной реакции:
– Именно сейчас и надо запускать интервью! Промолчи предприятие – все решат, что оно признаёт вину Охрипенко.
Допустить такое было невозможно, и накрученная Ларисой адвокатесса пошла по оставшемуся в «Пластике» начальству – получать «добро» на экстренное публичное выражение позиции холдинга.
К обеду красные и вспотевшие рекламистки смахивали на загнанных лошадей, но задуманную программу выполнили. Ольга Ивановна обмахивалась листком, где «друг Вася» от лица учредителей рекомендовал Тришу всячески содействовать работе с «Пластиком». Не взирая и несмотря. Перед Ларисой лежала факс-копия с «хозяйским» вариантом интервью. Предстояли самые напряжённые часы.
Поход в редакционный буфет пришлось отложить, пробавились бутербродами из домашних закромов Гришиной. Лариса корпела над правкой. К счастью, «Пластик» ответил на её вопросы кратко и конкретно – видимо, за неимением времени на экзерсисы. Материал от этого только выигрывал. Интервью получалось хотя и суховатым, но вполне в стиле большого бизнесмена, знающего тонкости дела и цену времени. Оставалось скомпоновать блоки так, чтобы нить беседы с Охрипенко была логичной, одна мысль перетекала в другую, или вытекала из неё.
Закончив с текстом, Лариса наскоро вычертила макет. Всё же привередливая Лизетта – большая умница; издавна завела в секретариате пустографки, удобные для макетирования. И Лебедева частенько сама делала на них почеркушки для своих материалов.
Дальше – вёрстка. После Лёни основная нагрузка по сбору полос лежала на плечах Ирины Агеевой. Бедная Ирка, у неё уже дым валил из ушей от нескончаемой работы! Но уговаривать пропустить Охрипенко вне графика не пришлось: если просит Лариспетровна, значит, и в самом деле что-то важное и безотлагательное. За несколько минут Ира набросала полосу с интервью, вместе с Лебедевой обрезала болтающиеся в абзацах «хвосты». Даже нашла фото Григория Николаевича в окружении рабочих. Можно показывать заказчикам.
По опыту создания платных шедевров Лариса знала, сколь привередливы бывают господа, откупившие рекламный ресурс. В отделе изустно передавался случай, когда девушка, приставленная заказчиком к их газете, последовательно сделала в небольшой статье сорок две (!) поправки. В вычитанном на сто рядов тексте то словечко добавляла или убирала, то абзацы меняла местами, то снова возвращалась к только что отвергнутому варианту. Копирайтер, оседлав версталей, так же раз за разом вносила эти изменения, выводила на принтер полосу за полосой, отправляла их по факсу (интернет-послания ещё были недосягаемой для газеты роскошью)… И не моги спорить или раздражаться! Интеллектуальный онанизм закончился глубоко за полночь. Ничего не поделаешь, рекламодатель свято верит, что за свои денежки волен устраивать любое аутодафе!
Но холдинг ограничился парой несущественных замечаний и почти сразу прислал согласование за витиеватой подписью второго заместителя Златковского. В семнадцать часов – последний срок сдачи идущих в номер материалов – платная полоса была готова к отправке в секретариат.
Оставался Триш. Конечно же, этот старый лис уже проведал, что следствие взяло Охрипенко в оборот.
– Оля, воздух вокруг Лариски отравлен, что ли? Стоило ей месяц повертеться возле тебя, и ты уже поёшь с её голоса! На кой ляд тебе какой-то бывший зэк, да ещё угодивший следствию в лапы?!. Там (Триш упёр глаза в потолок, как в божественные сферы) давно никто не сомневался, что это он Златковского…того… Только доказательств не хватало. Теперь получат и аргументы, и факты. – Главный самодовольно хохотнул радуясь собственной остроте.
– В общем, рекламная ты наша, и не проси! Не могу разрешить даже две строчки о холдинге!
– Боря, они ведь проплатили, и оплату за интервью перегнали ещё до праздников, – вкрадчиво прозвенела Гришина. Она точно знала, на какие кнопочки заскорузлой души бывшего аппаратчика следует жать. – Ты что – собираешься швырнуть деньги обратно? Без причин непреодолимой силы расплеваться с богатейшей фирмой города?
Триш опёрся на судорожно сжатые кулаки и выдвинулся вперёд. Седой ёжик на шарообразной голове, казалось, поднялся торчком. Сейчас он напоминал ощетинившегося, готового к прыжку бойцовского пса. Но Ольга Ивановна словно не замечала предостережения и продолжала пускать стрелу за стрелой:
– Или после недотёпы-Янселевича у нас завались рекламодателей с договорами на несколько месяцев вперёд? Если «Пластик» – на мороз, так в загашнике ещё останется воз и маленькая тележка?
Редактор ярился, сопел и молчал. Тогда в него полетел снаряд самого убойного калибра:
– Ты, видать, запамятовал, чего требовал Василий Лукич в первую голову?
При упоминании этого имени Триш обмяк и спрятал под стол багровые клешни: страх перед грозным «представителем» ещё сидел в нём крепко. Но сдаваться он и не думал:
– Вы с Лебедевой только деньги видите! А человек, которого собрались пиарить, сидит за решёткой по убийству его же начальника! С каких это пор, дорогуша, газеты считают своим долгом мешаться под ногами у следствия? Между прочим, по этому поводу, кажется, даже статья есть!