Ну, подпишет газета лакомый договор (а то, может, и без договора, щедрой наличкой обойдётся). А дальше? Кто из нынешних сотрудников будет этот заказ исполнять? Трудящийся на полставки пенсионер Губарев? Не по нём такая ноша. Милейший Толя Косицын? Да он скорее наймётся в ночные сторожа, чем согласится взять криминальную тему! Танька Смешляева? Эту сам заказчик забракует, наша Таня не для щепетильных материй. Про «культурную» Нилову и «спортивного» Толстоганова и говорить нечего. Могла бы, конечно, Вешкина… Но после отказа занять место зама даже думать о ней не имело смысла. У Лизетты без Сокольского своих дел невпроворот, недосуг ей бегать по судам да адвокатам. Остальные или совсем не в теме, или шелупонь зелёная, которой до заказных материалов, как до луны пешком.
Есть ещё сам главред да прокравшийся в замы Ниткин. Годится Натаныч на то, чтобы копать тонко, грамотно и глубоко?
В общем, сожри шеф Лорку, кто остаётся?
Вот и думай сам, кого казнить, кого миловать.
Но если Лебедеву всё же уйдут, то она, главная по рекламе, никаких ответственных, а особенно с криминальным душком договоров в «Обоз», само собой, не потащит. Не хватает ей на старости лет перед всем светом жидко обделаться…
Выслушав Гришину, главный помрачнел.
– Лариска на твоём хребте опять обошла меня со всех сторон! – желчно загундосил он. – И захочешь такую цацу уволить, так не моги, без неё, видите ли, всё дело колом встанет. Так?
– Что поделать, Боря! Ну да ты не расстраивайся, талантливый народ, он везде самый сволочной!
Немного помолчав, чтобы Триш освоился с мыслью о невозможности отделаться от Лебедевой, Ольга Ивановна елейным голоском предложила:
– Уж коли Лорка для тебя, как красное для быка, отдай её мне в крепостное право. Ну, чтобы все без исключения её вопросы я решала сама. Где она, чем занята, что творит, какую зарплату получает и на чьи мозоли наступает – пусть будет не твоя забота. Поверь, я сумею сделать так, чтобы эта дамочка тебе не досаждала. Одно лишь условие: Ниткин не должен мне мешать. Идёт?
Триш вспомнил, как недавно Сокольский тоже требовал, чтобы Ниткин не совал свой нос в его дела. Чего они все так взъелись на Натаныча?
– Похоже, ты, Ольга Ивановна, примеряешься к вожжам моего зама?
– Почему бы и нет? – Гришина улыбалась, весело потряхивая жемчужными кудряшками. Но в словах её звучал откровенный подтекст.
Поискав глазами ответа в углах пыльного старомодного кабинета, Триш, наконец, согласился.
Сияющая богиня рекламы уже семенила к выходу, когда он поинтересовался:
– А кто-бишь просится к нам на полосу?
В газету стучался Игорь Янселевич, генеральный директор юного и дерзкого Зауральского Банка.
Как хорошо-то! Подходишь к двери и понимаешь, что за ней чутко слушает шаги родное желанное существо! Едва ли не впервые после развода с мужем Лариса была уверена: сейчас, вот сейчас она окунётся в долгожданное душевное тепло, которого в последние дни страха и напряжения так жаждала душа.
С момента знакомства с Верниным-младшим она постоянно испытывала неожиданное чувство, которого и в помине не было ни с Никником, ни даже с Деповым. Лариса понимала, что мягкие ладони разбитного увальня Кольки без остатка присвоили её женское естество. Она была в нём без остатка, без него ей будто не хватало воздуха, не получалось глубоко дышать. Мысли о нём помимо неё подсвечивали радостным фоном всю теперешнюю жизнь – рабочие часы, встречи с мамой и сыном, общение с подругами, моменты одиночества.
И одновременно в его отсутствие её грызли совестливые сомнения. Лариса жестоко корила себя за несерьёзность и даже постыдность своего поведения. Немолодая тётка, имеющая взрослого и многое уже понимающего сына, совершенно раздружилась с головой и как кошка вцепилась в неоперившегося птенца.