— Ну, не столько они, сколько свой брат, унтеры. Офицеров мы раз в месяц видели.
— И что же? Как равный с равным?
— Нет. Строгость требовали.
— А телесные наказания?
— Все случалось, Зинаида Мефодьевна. У нас один новобранец домой сбежал. Так командир эскадрона хлестал его потом перед строем. По лицу, по голове сек нагайкой. Чтобы другим неповадно…
— Вот видишь!
— Зато больше ни одного дезертира в полку не было.
— Странно ты рассуждаешь, Павел.
— Да ведь дезертиров, Зинаида Мефодьевна, в любой армии не жалуют. А в новой, сознательной армии, что же? Цацкаться будут с дезертирами? Да такая армия и месяца не проживет.
— Я не знаю, Павел, я не специалист. Только скажу тебе вот что. Сознательность отнюдь не исключает дисциплину. Даже наоборот. Сознательная дисциплина крепче любой другой. И мы — за нее.
— Это пока одни рассуждения. А немецкая кавалерия в Дону лошадей поит.
— Не иронизируй, Павел. Проще всего смотреть с обывательской колокольни и ухмыляться. А что сделал ты? Ведь у тебя военный опыт. У тебя есть то, чего не хватает нашим рабочим. Учат их бывшие солдаты, которые сами только и знают: ать-два, сено-солома!
— Ну вот, Зинаида Мефодьевна, — улыбнулся Павел, — это как раз то, о чем я хотел с вами потолковать.
…Через несколько дней к секретарю партийной ячейки железнодорожной станции Иваново пришел молодой человек в старом, по щегольски подогнанном обмундировании. Сапоги начищены так, что почти не заметны латки. Рейтузы гусарские, на фуражке темнеет след от кокарды. Секретарь сразу оценил выправку и подтянутость посетителя.
— Телеграфист Белов, — представился тот. — У вас всеобщее военное обучение организуют. Я унтер старой армии, без пяти минут офицер.
— Хорошо, — сказал секретарь. — Очень хорошо. Нам такие люди очень нужны. Только у нас, товарищ Белов, на добровольных началах, бесплатно.
— Знаю. Когда приступать?
— Сегодня, товарищ Белов. — Секретарь пожал его руку. — Сегодня и приступай. Дел невпроворот. — И, улыбнувшись, добавил: — Я ждал, что придешь. Зинаида Мефодьевна[1] говорила о тебе.
Павел оглядел строй: ничего себе воинство! Несколько старичков слесарей из депо, пожилые, степенные машинисты. А рядом совсем молодые ребята, для которых винтовка-то тяжела. Вот верзила кочегар, за ним станционный служащий и девушка-стрелочница в красном платочке. Двадцать пять душ, в армии никто не служил, начинать надо с азов. Первый час: разбить по ранжиру, выделить младших командиров…
Теперь каждый день после работы Павел спешил на плац. Обучил одну группу, дали вторую. В ней были не только железнодорожники, но и ткачи с ближней фабрики.