Книги

Пьесы

22
18
20
22
24
26
28
30

Серафима молчит.

Сима, поверь, двадцать лет я отказывался от всех приглашений.

С е р а ф и м а. Если из-за меня, то напрасно.

П о э т. Сам вычеркнул себя из твоей жизни. И не имею права вторгаться в нее… Но почему-то мне захотелось в эту ночь быть вдали от своего столичного дома, от всего привычного, наскучившего. Потянуло ближе к тем местам, где мы с тобой воевали. Почему-то верилось, — в эту ночь может, должно произойти что-то такое… Какое-то новогоднее чудо! Вот поверил и все, как бывало в молодости. И позвал ее в союзники.

С е р а ф и м а. Или в судьи?

П о э т. А за что нам краснеть? (Шутливо). Были — сержанты, на гражданке — полковники! Ты, Сима, ведь стала, как хотела, геологом?

Серафима кивает.

Открыла подземное нефтяное море? Кладовую редких металлов? Или алмазную трубку?

Серафима неопределенно усмехается.

Ну, а я…

С е р а ф и м а. О, вчера в зале Дворца культуры я видела очень счастливого человека. И вполне уверенного в себе. Все хорошо, да?

П о э т. Восемь книг стихов. (Посмеиваясь). И даже однотомник с роскошным портретом на суперобложке.

С е р а ф и м а. Жена, дети?

П о э т (так же). Образцово-показательная советская семья. А у тебя, Сима?

С е р а ф и м а (показала на фото на стене). Вот сын. Женька… И друзья. Много друзей.

П о э т (присвистнул). Друзья-приятели! Мои нынешние не очень-то дорого стоят.

С е р а ф и м а (неожиданно отходит к окну, зябко ежится). Какой лютый мороз… Где-нибудь в тюменских краях, наверно, градусов сорок. И земля продубела на три метра…

П о э т. В тюменских краях… Почему именно там?

Серафима пожала плечами, вернулась к поэту.

Сын, друзья… А ты-то сама, Сима? Как и чем живешь?