Третьей переглядкой мы с Тони умоляем Господа: «Скорее вызволи нас из этой машины!»

Мы направляемся в местную забегаловку, где без связей с братвой и песню в музыкальном автомате не поставишь. Официантки здесь до блеска отполированные, официанты свежеотшлифованные. Меню размером с доску, прочтешь такое не быстрее, чем утреннюю газету. Завтрак здесь подают всегда, зачастую в качестве ужина.

Мы усаживаемся в кабинку, и в глазах у Джони мелькает тревога. Это ее первая не связанная с Чаком реакция, которую я замечаю, с тех пор как сел к ней в машину. По крайней мере, так я думаю сначала. Потом я понимаю, что вся ее реакция так или иначе связана с Чаком.

Я поворачиваюсь, чтобы проследить за ее взглядом, и в трех столиках от нас вижу Теда с Джасмин Гуптой. Тед сидит ко мне спиной, зато Джасмин чувствует мое внимание и подмигивает.

Кайлу нужно учиться у Джасмин – она западет хоть на парня, хоть на девушку. Главное, чтобы этот человек срочно искал замену после болезненного разрыва с предыдущей пассией. Ранимость вкупе с мстительностью сражает Джасмин наповал.

Буквально на долю секунды к нам возвращается прежняя Джони.

– Значит, Тед пошел-таки проторенной дорожкой, – язвит она. После всех предыдущих ссор с Джони он предпочитал не бросаться в объятия Джасмин.

– Тед – ублюдок, – бурчит Чак, наверное, считая это своим долгом.

– Нет, не ублюдок, – радостно возражаю я.

– Ну, кто что заказывает? – вмешивается Джони. Одна из слабостей добродушного человека – неспособность разруливать ситуации, к добродушию не располагающие.

– Джони наверняка закажет тост со швейцарским сыром, – с улыбкой предрекает Чак.

– Чак так хорошо меня знает! – восклицает Джони, и я гадаю, впрямь ли она планировала заказывать тост.

«Что ты сделал с прежней Джони, мошенник?»

– Звучит здорово, – одобряет Тони. Появляется официантка, на пару минут освобождая нас от разговоров друг с другом. После ее ухода мы придерживаемся неполемических тем вроде уроков и домашки. Все это до жути скучно и совсем не похоже на наши прежние посиделки.

Виню я, разумеется, Чака. И Джони за то, что с ним встречается. Вижу, как она наблюдает за Тедом, стараясь не показывать, что наблюдает за Тедом. Знаю, она способна читать его затылок, как обычные люди – выражение лица.

С ужином мы кое-как справляемся. Тони подробно рассказывает о выездном церковном семинаре, на который его грозят послать родители.

– Это же откровенно неправильно! – заявляет Чак, накалывая ломтик жареного картофеля.

Покончив с едой, мы идем к пинбольным автоматам в глубине забегаловки. Поверьте на слово: ничто не сравнится с азартом, когда твоя судьба целиком зависит от металлического шарика, скачущего среди света, звука и пластмассы. Одна игра стоит всего четвертак, и у каждого из нас есть свои приметы. Мне лучше всего играется четвертаками из Джорджии и Род-Айленда. Тони верит Пенсильвании и Мэриленду. Я знаю, что Тед собирает четвертаки из Коннектикута: они у него дома, в ящике стола. Порой мы меняемся в столовке, чтобы пополнить свои запасы.

Мы с Тони всегда по очереди играем на одном и том же автомате среди золотой подсветки и песен Элвиса. Если набираешь десять тысяч очков, автомат играет Love Me Tender, если двадцать пять тысяч, то Can’t Help Falling in Love, ну а неудачный удар сопровождается Heartbreak Hotel[36].

Чак занимает отдельный автомат: порой он делит флипперы с Джони, порой предпочитает играть соло, чтобы она его подбадривала.