Чего он хотел? Джейн. Любви. Детей. Жизнь, как у своей сестры. Джейн?
Да. Ее образ отпечатался в его мозгу – то, как она сидела на полу под лампой, подогнув ноги под себя и обняв их руками, с волосами, как у ангела.
Он был на грани того, чтобы влюбиться в Фрею Грэффхам, и, если бы она осталась жить, то практически наверняка разлюбил бы ее. Диану он когда-то обожал. Но не любил. Были и другие женщины, но ни к одной из них он не испытывал серьезных чувств. Некоторые любили его. Даже, наверное, многие. Он позаботился о том, чтобы никогда этого не узнать.
Джейн.
Он не мог думать о ней, одетой в какое-то жуткое облачение, замурованной в стенах монастыря. Называй это обителью, называй как угодно, но это просто кучка женщин, запертых наедине со своими страданиями и истериками и сбившихся вместе, как в курятнике. От одной этой мысли ему становилось плохо. По крайней мере, если она решит вернуться к университетской жизни, у нее будет еще какая-то надежда. Нет, не у нее. Он имел в виду, у него. У него будет возможность связаться с ней, написать ей, увидеть ее, быть рядом, говорить и убеждать ее. А как, спрашивается, он сможет оставаться с ней в чертовом монастыре?
Он дошел до арки, которая вела в его квартал. Камни собора купались в серебряном мягком свете фонарей. Саймон задумался. Он вернется. Заставит ее послушать его. Он ничего в жизни не хотел так сильно.
Он встал. Он не сможет теперь даже приблизиться к ней.
– Да мать твою! – сказал он вслух.
Он быстро прошелся по улице, отпер свою машину и сел внутрь.
Десять минут спустя он сворачивал на стоянку у участка. Сейчас там особо никого не будет. У него всегда оставалась бумажная работа, с которой неплохо было бы разделаться, когда вокруг тихо и его вряд ли кто-нибудь побеспокоит. У него всегда оставалась работа.
– Шеф? Что-то случилось? – дежурный сержант оторвал взгляд от компьютера и посмотрел на своего старшего инспектора с удивлением.
– Нет, – сказал Саймон, направляясь к лестнице. – Ничего.
– Рад это слышать. – Сержант снова согнулся и продолжил мягко стучать по клавишам.
– Ничего.
Он проработал почти до двух часов. Прибрался на столе. По пути из участка он увидел, как из полицейского фургона выгружают трех девиц, которых он сегодня видел. Одна из них размазывала кровь по щеке.
– На что ты, на хрен, уставился? Я вас на хрен засужу за приставания, хреновы мужики!
На его домашнем автоответчике было два сообщения. Одно от старшего констебля.
– Саймон. Пола Девениш. Я хочу кое-что довести до твоего сведения. У тебя есть возможность прийти завтра в главное управление с утра, около одиннадцати?
Другое – от его отца.
– Я надеялся застать тебя дома. Я подумал, не можем ли мы как-нибудь с тобой пообедать. Будь так добр, перезвони мне.