– Тоже хочешь? Ты уверен, что это он, так и я был уверен. И что теперь? Так себе чувство, правда, не ходи туда…
Долгая пауза. Нестеров открывает дверь и уходит в помещение.
– Отставить!.. Хорош, сказал!..
Меглин сидит в открытой камере с Ивашевым. Тот избит. Скрученные полоски салфеток торчат в разбитом носу.
– Ну, вот так, если разобраться. Я ж не убивал. Держался. Все как ты говорил. И огреб. Так, может, зря. Держался-то. Так бы хоть узнал. И получил бы за дело. Все б довольны были. Родион? Как думаешь?
– Может, и зря.
– Говорил я твоей. Нужно было сразу его брать.
– Говорил.
– А вы. Как договорились?
– Здесь тебя не тронут.
– Ну. Слава богу.
– Если мы его найдем.
– А если нет?
– Убьют, наверное.
– Так и знал, подвох есть. Ну ты его как, найдешь? Мне на что рассчитывать? Ты не сильно поехал?
– Сильно. Но у тебя ж выбора все равно нет.
– Это и пугает. Ну, какого ты здесь сидишь? Иди, лови его!
Спотыкаясь, Кукольник чуть ли не скатывается вниз по лестнице. Подвывает от страха. Маша, чье лицо по-прежнему закрыто бинтами, нервно дергается. А Кукольник, подбежав, хватает скальпель. Уже заносит над горлом… Маша застыла. Еле дышит. Пытается понять, что происходит.
Кукольник, все еще держа скальпель, другой рукой осторожно распускает узел, на который завязан бинт. Аккуратно разматывает, открывая лицо девушки с зашитыми уже глазами. Вокруг засохла кровь. Он смотрит на Машу. Дыхание его успокаивается. Отложив скальпель, он берет ватку. Бутылочку с физраствором. Садится рядом с Машей и аккуратно, нежно протирает ее лицо.
В отделении полиции повисла напряженная обстановка. Нестеров нехотя поднимает глаза на Есеню.