– А до этого? Что говорят-то?
Есеня поворачивается на него – на лице его искреннее беспокойство.
– Не спрашивала.
– Я ни одного не помню. Только ощущение такое, вот тут, – он показывает на голову. – Как будто вот тут забыл, и оно так… давит, как будто… Много.
– И какое оно? Ощущение? – Ивашев смотрит на Меглина.
– Так не описать. Словами.
– Вот и я о том. Это же прочувствовать надо, правильно? Пропустить, так сказать, через чакры?
Вдруг заволновавшись, Ивашев ерзает на сиденье.
– Вон он.
Через лобовое стекло и деревья видно – по дороге к кладбищенскому забору проезжает машина. Машина останавливается у забора. Водитель не выходит. Сидит. Ждет. Есеня не сводит глаз с фургона.
– А чего сидим-то? Нас трое, он один. И меня отмажем. А?
– Он может привести нас к девочке.
– Ну так возьми и расколи его!
– Рот закрой.
Развернувшись, машина Кукольника уезжает от кладбища. Через небольшую паузу фургон выезжает на дорогу и едет за ней. Машина Кукольника не торопясь едет по городу. Фургон продолжает ехать за ним на расстоянии.
– А тебе не надо перехват там вызвать? Пятый-Пятый, я Десятый?
– Спугнем.
– А так упустим! Для тебя это шутки, а меня менты грохнут, если им его не дать!
Машина Кукольника останавливается у обочины. Есеня тоже привстает – там, где ехала. Есеня смотрит на машину впереди – ничего не происходит. Водитель не выходит. Только когда Ивашев испуганно втягивает носом воздух – Есеня понимает: что-то не так. Резко повернувшись, она понимает, что встала почти напротив отделения полиции. Дежурный уже вышел из будки, подошел – и, узнав Ивашева, уже тянет пистолет из кобуры.
– Вышел из машины!!