Оставалась лишь надежда на то, что пока она металась по деревне, старушка вернулась домой. И сейчас она сидит на лавочке во дворе и ждет загулявших гостей. Но ни во дворе, ни в доме Василисы Юрьевны ни оказалось.

— Дружок, милый, хоть ты скажи, куда делась твоя хозяйка? — присела на корточки возле пса Вера.

Невероятно обрадовавшись тому факту, что кто-то, наконец, изъявил желание его погладить, Дружок радостно замахал хвостом и резко завалился на спину, подставив Вере беззащитное розовое брюшко.

— Мама! — крикнул с огорода Степашка. — Кажется, бабайка упал в наш погреб и теперь хочет оттуда выбраться!

— Как… упала? — тихо спросила Вера. Кровь бросилась ей в лицо, и сердце зашлось в бешеном ритме. Не разбирая дороги, она бросилась в огород. Степашка стоял коленями на крышке погреба и, наклонившись вниз, с кем-то разговаривал.

— Мама, бабайка сказал, что он и есть наша бабушка, — поднял на нее испуганные глазки мальчик. — Только он все врет. Зачем нашей бабушке там закрываться?

— Родной, отойди в сторонку, — попросила его Вера и сама прильнула к жесткой шершавой поверхности двери. — Там кто-то есть?

— Веруня, это я, Василиса Юрьевна, — еле разобрала тихие слова Вера.

Странный булькающий звук то ли радости, то ли удивления вырвался из ее груди. Вера легко разомкнула ржавый замок и открыла тяжелую дверь. Василиса Юрьевна стояла на нижней лесенке. В одной руке она держала фонарь, который все еще излучал слабый свет. Второй сжимала длинную палку.

— Слава Богу! — подняла на Веру бледное лицо старушка. — А я уж думала, могилу себе здесь нашла. Отчаялась уже о помощи взывать. Что ж это за изверг такой меня здесь закрыл? Меня чуть мыши не сожрали. Бросаются на ноги, как сумасшедшие. Сколько я их перебила — не счесть.

— Держитесь за руку, Василиса Юрьевна, — протянула старушке ладонь Вера. — Я вам помогу.

— Ты мне уже помогла, Верунь, — осознав, наконец, что путь на волю открыт, старушка по- молодецки ловко вскарабкалась наверх.

Едва не задохнувшись от радости, Вера обняла Василису Юрьевну и заплакала.

— Я так волновалась за вас, родненькая вы наша, — всхлипывала она и гладила старушку по растрепанным волосам. — Чего же вас в погреб ночью понесло? Не могли меня разбудить? Неужели крышка сама захлопнулась? Может, вы ее открыли как-то не так?

— Все я сделала правильно, Верунь, — спокойно отозвалась Василиса Юрьевна. — Меня там кто-то закрыл. Как бы не насильник твой несостоявшийся отомстить решил. Я же ему всю малину испортила. Так что поосторожней будь, Вер. Лишний раз из дома не выходи. В баню за полночь тоже нечего ходить. Сегодня после восьми вечера никого из дома не выпущу.

— Вот, Сашка, вот мерзавец! — стиснула кулаки Вера. — А если бы мы вас не нашли? Я бы сроду не догадалась, что вы в погребе сидите. Хорошо, у Степашки слух хороший. Это он меня к погребу привел. Сказал, что там бабай сидит.

— Скорее, бабка Ежка, — улыбнулась старушка. — В последнее время, глядя в зеркало, я себя только так и называю. А куда Степан делся? Сейчас только здесь стоял и на меня испуганными глазенками смотрел.

— Степашка! — выпустив старушку из объятий, позвала Вера. — Ты где, малыш?

— Я не потерялся! — выскочил из-за дома мальчик. — Я Дружка предупредил, что с его хозяйкой все хорошо. Он просил сказать ему, если мы бабулю найдем.

— Как же я вас люблю, — прошептала Василиса Юрьевна. — Вы мне как родные.