— Нет, — твердо сказала я. — Только пытался. Запугивал, как сегодня.

— Сегодня он не просто запугивал. Сегодня он определенно собирался взять тебя за руку.

Меня накрыло неконтролируемой волной стыда. Чувство вины поднялось, словно выдрессированный, послушный воле Никеля, зверь. Встающий в стойку от одного его взгляда, одного слова. Я в последний момент прикусила язык, чтобы не извиниться. Сумасшествие какое-то! За что я собралась просить прощения?

Сверху снова ожила этажерка: на этот раз она привезла чистые тарелки и столовые приборы.

Никель пришел в себя. Он протянул руку к блюду, которое я чуть не уронила: на нем аккуратной горкой лежали небольшие шарики то ли из картофеля, то ли из теста, покрытые густым слоем специй.

— Угощайтесь.

Еды было предостаточно. Неаппетитная зелень, тонкие мучные лепешки, заменяющие хлеб, замысловатые загогулины из сыра и все еще дымящиеся пласты темно-коричневого мяса.

Мужчины разобрали тарелки и принялись за еду. Я с тоской посмотрела на них и тоже взяла в руки вилку. Еще недавно умирающая от голода, сейчас я почти расхотела есть. Все, о чем я могла думать, это о шоке, в который привело Никеля мое заявление, и о черном устройстве, лежащем сейчас на столе.

— Что все это значит? — спросила я. — Почему вы опасаетесь прослушки?

Ник промычал что-то с набитым ртом, вызвав у меня нестерпимое желание пнуть его под столом.

— Не могу сказать, — сказал он уже четче. — Сам толком не знаю.

В его глазах появился недобрый блеск.

— Но на фоне этой информации сегодняшняя встреча выглядит еще подозрительней.

— Он что, и правда преследует меня? Узнал о блокаторе? Или об уклонении от ежегодных скринингов?.. — я не смогла подавить панику. Центр Разума с его тоталитарным контролем населения порой приводил меня в настоящий ужас.

— А может о том, что я несанкционированно воспользовалась межмировым проходом на Землю год назад? — передразнил он писклявым голоском, явно намекая на мой скрытный побег, после чего продолжил уже нормально, не оставив возможности обидеться. — Нет. Антонио не дурак; он наверняка догадывается о блокаторе, и совершенно точно знает об уклонении, но это всего лишь маленькие провинности, простительные жене сотрудника Центра.

Он сузил глаза и задумчиво потер подбородок.

— Скорее, он хочет добраться до кого-то другого, используя тебя.

— И что же ты успел натворить такого, что за тобой шпионит чтец из отдела политических преступлений? — Тимериус соображал быстрее меня.

Он еле заметно нахмурился, обращаясь к Нику. Перспектива сотрудничать с попавшим под подозрением Никелем не внушала атланту ни капли энтузиазма. Что касается меня — с души словно свалился огромный камень, когда выяснилось, что истинная цель Магарони вовсе не я. Но и охота на Никеля ничуть не радовала.

Никель долго ничего не отвечал, забыв на время и о еде, и о нас.