– Я ошибался, – объявил он, откусив еще кусочек. – Так уж вышло, что ты – единственный человек, от которого не хочется уединяться. Так где же ты обедала?

Я натужно сглотнула.

– За футбольным полем.

Бретт вскинул брови.

– Забралась в такую даль, только чтобы спрятаться от меня?

– Между прочим, это ты захотел побыть один. А не я. Я просто тебя послушала.

– Харт, сделай одолжение: когда я в следующий раз ляпну такую ерунду, не обращай внимания.

– Договорились.

Бретт встал и направился к холодильнику.

– А мама твоя где? – спросила я.

– Ночует у тети, – пояснил он и вернулся с двумя бутылками воды.

– А папа? – осторожно уточнила я, не желая бередить его раны.

– Он уже неделю в отеле живет, – Бретт сел на стул рядом и протянул мне воду. – Мы начали ходить к психологу. Всей семьей.

– Ого! И как тебе сеансы?

– Хороший способ потратить двести долларов. В остальном – смысла никакого. Мама все время плачет. Папа твердит, как ему жаль. Раньше надо было жалеть, а не когда тебя застукали, – Бретт осушил половину бутылки. – А я просто сижу и жду, когда пройдет час.

Я взяла последний кусочек пиццы.

– Моя мама так ни разу и не сходила к психологу. Но я как-то видела, как она читает книгу по самопомощи. Она называлась «Дети и развод» – или как-то так.

– Ух ты. И что, помогло?

– Видимо, моя любовь к книгам генами не обусловлена. Мама предпочла кулинарию. Но зато у нас теперь есть «котики с вареньем», так что не жалуемся.

Выражение лица Бретта стало мечтательным, словно и он теперь грезит об этих волшебных пирожных. Надо было захватить ему парочку. Всяко лучше, чем швырять человеку в лицо учебники прямо с порога. Кстати, о лице: оно было совсем близко. А глаза завораживали. Я всегда думала, что сильнее всего люблю его улыбку. Но глаза… они были бесподобны.