– Для кого государство, дорогуша, а для кого и родина, земля наших отцов и дедов... Понимаешь? За родину мы и сражаемся! За нее и стоим насмерть, за нашу землю! – опять распаляясь, возвысил голос поручик Варга и несколько раз ткнул пальцем вниз.

– Ну, положим, тут земля совершенно чуждых тебе отцов и дедов! – невесело усмехнувшись, возразил Гросс.

– Наша родина там, где мы исполняем свой долг, – робко и тихо вмешался Апостол, но никто его не поддержал, а может, и не услышал.

– Смерть – наша родина... и долг наш – смерть... – мрачно пробубнил капитан Червенко. – Мы – сеятели смерти!

– Мы – трусы! Подлые трусы! – возразил с живостью поручик Гросс. – Соберись мы все с духом, и этой гнусности настал бы конец!

– Ах, ваше анархическое величество, – язвительно и добродушно возразил Варга. – Поступи мы так, как вам желается, не осталось бы камня на камне не только от государства, но и от цивилизации, людей бы и тех не осталось, во всяком случае, стоящих... Вот так-то, господин хороший!.. Вы, капитан, – обратился он неожиданно к Клапке, – человек у нас новый и можете подумать невесть что... Все мы солдаты и люди долга и, когда доходит до дела, не щадя жизни идем в бой... Гросс тоже, хотя и пытается убедить нас, что он пацифист... Это он пыль в глаза пускает! За два года войны мы хорошо узнали друг друга, трусов среди нас нет... Так что простите великодушно маленькую слабость – чесать языком...

Клапка понимающе улыбнулся и кивнул, но вид у него стал еще более напуганный. Гросс хотел было ответить Варге и даже открыл рот, но помешал солдат, принесший на подносе две тарелки: ужин для господина поручика Бологи. В комнате на некоторое время воцарилось молчание.

Но стоило солдату покинуть столовую, и словесный поединок между Варгой и Гроссом возобновился, да еще как яростно.

Апостол ел нехотя, хотя с самого утра во рту у него маковой росинки не было, он чувствовал себя усталым и разбитым, словно на нем целый день возили воду. Всякий раз, когда ему хотелось вмешаться в спор, он сдерживался, боясь, что слова его прозвучат неискренне и фальшиво, и тут же злился на самого себя за эти невесть откуда взявшиеся опасения. Ему казалось, что стоит он на краю пропасти и, как ни старается отвернуться и не глядеть в нее, она все неудержимей его притягивает.

– Правда должна восторжествовать, – грохотал громоподобный голос Гросса. – Чудовищной несправедливости будет положен конец. Люди поймут... не могут не понять, что так дальше продолжаться не может... И тогда, сметая все заваленные трупами и залитые кровью границы между государствами, народы бросятся друг другу в объятия... О, это будет великая минута! Объединившись, они обрушат свой гнев, свою ненависть на тех, кто веками обманывал и порабощал их. И над общей нашей землей восторжествует мир... Мир!..

– Мир? – не выдержав, переспросил Апостол. – Мир родится благодаря ненависти?

– Да, благодаря ненависти! Только она приведет к всеобщему миру! – настойчиво повторил Гросс.

– Ненависть плодит ненависть, и ничего больше... – угрюмо продолжал Апостол. – Ненависть – это трясина, засасывающая одних и отравляющая ядовитыми испарениями других... На такой почве ничего не вырастет...

Гросс не успел ничего ответить, потому что поручик Варга встал и поднял руку, призывая всех послушать, что он скажет.

– Прошу минутку внимания, только минутку!.. Насколько я понял, наш уважаемый анархист ратует за интернациональ?.. Так ведь, господин громовержец?.. Ну, а чем у нас не интернациональ? – все так же игриво спросил он, обводя всех рукой. – Смотри, ты вот – еврей, господин капитан, кажется, – чех, наш глубокоуважаемый доктор – немец, Червенко – русин, Болога – румын, я – мадьяр... Послушай, братец, ты кто? – обратился он к вошедшему и убиравшему со стола солдату.

– Рядовой сто тридцать второго... – вытянувшись, затараторил солдат, но Варга, улыбнувшись, его остановил.

– Все мы рядовые да неприметные, национальности ты какой, спрашиваю?

– Хорват, ваше благородие, – почему-то сконфузившись, ответил солдат.

– Вот и отлично!.. Хорват! – радостно продолжал развивать свою мысль Варга. – А если заглянуть в соседнюю залу, то там найдутся и поляк, и серб, и итальянец... и еще с десяток самых непредвиденных народностей... Вот и выходит, что мы самый настоящий интернациональ!.. И все мы сражаемся плечом к плечу, у всех у нас общая цель, у всех у нас общий враг! – закончил он и, с удовольствием проведя ногтем по ниточке своих усов, сел.

– Преступный интернациональ! – скривившись, добавил Гросс. – Ни до чего мы с тобой не договоримся, Варга. Только зря время теряем. Воин ты хоть куда, герой, а вот что касается идей...