– Кажется, я меняюсь в лучшую сторону, но ничего не происходит! Как больно, – воскликнул я горестно.

– Выслушай меня.

– Ну?

– Я не уничтожу зло. И хоть оно крепнет в тебе… нельзя так быстро отчаиваться! Когда один метод перестаёт работать, нужно искать иной, более действенный. Помнишь, что было, когда одна из моих клиенток пожаловалась, что я наживаюсь на людях, и оставила плохой отзыв, после которого прокатилась волна возмущения, мол, я шарлатанка и гадина? Пришлось удалить сайт, работать под другим именем. Плевать я хотела, что они несчастны, я обязана обеспечить тебя и окружить комфортом. Хочу устроить так, чтобы ты ни в чём не нуждался. Если не справляешься, проси о помощи и хватайся за протянутую руку. Паша, мне ясно, что с тобой. Ты не разгонишь тьму в одиночку, как и говорил. Но и ты не один, верно? Мы с тобой, и мы сбережём тебя вместе. Алина поможет, потому что любит тебя. Марк поспешит, так как ты его лучший друг. И я больше не буду холодной и… прости, пожалуйста.

Она обняла, как в детстве, прижала крепко к груди, и моё сердце совершенно оттаяло.

Некогда я внушил гадкую мысль, что не люблю её. Я был чертовски упрям, когда не желал разделить трагедию и дорого поплатился годами, прошедшими в душевной разлуке. Мама была, на самом деле, равнодушной, потому что не решалась бередить ноющие раны. И теперь осознание глубокого безразличия порождало глубокие сомнения насчёт людей. Я прежде не относился с пониманием к ним, точно это было допустимой нормой поведения, и не принимал во внимание обстоятельства, от которых они зависели.

– И… – заикнулся я, унимая участившееся биение.

– Что?

– Извини! Оба по-своему не правы.

– Всё хорошо, – шепнула мама и слабо, но ласково улыбнулась.

– Точно-точно?

– Да. Стало легко?

– И не так страшно, – сказал я предельно серьёзно.

Бесшумно спустившись по ступеням, нас расспросили, отчего мы долго где-то пропадали. Мы не признались, но это была сущая ерунда.