– Раньше стряпала медовик, зебру там.

– Я даже доел сливки с шоколадом, что вы оставили в чаше. Уж очень люблю шоколад, – признался Сергей.

– У тебя и живот огромный оттого, что ты сладкое таскаешь. Вечно голодный, как волк, – протянула Татьяна и рассмеялась по-доброму. – Где Марк?

– Он скоро придёт… А вот и он.

Марк тяжело спускался по лестнице размеренными шагами, держась за полукруглые перила. Как только он добрался до стола и сел между Алиной и Сергеем, за ним тотчас поухаживала Татьяна.

Мы проскользнули с мамой на второй этаж.

– Нас перебили.

– Я ни в чём не виню тебя. Хочешь сильно поговорить о папе? – спросила она после неловкой паузы.

– Не с тобой. Ты так долго молчала, что я привык. Алина уже знает о Тенях.

– Я не уверена, что тебе они не мерещатся.

– И снова доказательства подавай? Как же ты не понимаешь, что они не щадят меня? Почему никто, с кем я говорю, не сознается в том, что Тени существуют? Они как будто скрывают их от меня, и мне кажется, что я одинок. Получается, кругом лицемерие и ложь. Я же глупый и слабый, потому что не могу от них избавиться!

– Спокойно, Паша, – сказала мама и пригладила мягко мне волосы.

– Не сбежать, не сбежать! – запричитал я невнятно.

Она не прекращала успокаивать меня, и я впервые узнал, что она умеет проявлять сострадание. Сочувствие мамы было настолько безмерным, что я горько пожалел и принялся смущаться мрачной молчаливости, которой пытал её с тех пор, как погиб папа. Во мне пробудилось навязчивое желание кричать миру о беде, утомившей меня до изнеможения. Не поздно? А был ли мир готов услышать обо мне? Не сделаюсь ли я слишком громким и раздражающим для него?

(Хоть и блистала надежда вблизи!)

– Как же. Мальчик, мой мальчик… Паша… Пашенька! Я не уничтожу Теней.

– Почему? – потупился я обиженно. – Если надо было высказаться… Я же говорю, рисую, слушаю музыку!

– Паша!

– Как бороться с самим собой? Я не выиграю этот бой. Я сдамся.

– Не смей!