Перпиньяно подождал, пока тот задремлет, потом подошел к герцогине и тихо сказал:

— За нами следят.

— Кто? Янычары? — с опаской спросила герцогиня.

— Капитан Лащинский.

Герцогиня вздрогнула:

— Как? Он еще жив? А вы не обознались, Перпиньяно?

— Нет, синьора. Он принял мусульманство, чтобы спасти свою шкуру.

— А кто вам это сказал?

— Он сам.

— Сам?

— Я его только что встретил, он рыскал по развалинам, а незадолго до этого он видел Мулея-эль-Каделя вместе с Эль-Кадуром.

— Может быть, он выискивает наше убежище, чтобы сдать нас в руки Мустафе?

— От этого отступника, синьора, который отрекся от своей веры, можно ожидать любого скверного сюрприза. Если бы у меня был не ятаган, а меч или был бы запален фитиль пистолета, я бы не раздумывая напал на него. Он тайком за мной шел…

— До этого места?

— О нет, мне удалось его перехитрить, и он не узнал, где мы прячемся.

— Интересно, почему этот человек, в прошлом христианин, так храбро сражавшийся с Дамасским Львом, так меня ненавидит?

— Вероятно, за то, что вы, женщина, оказались храбрее его, заслужили большее уважение и одолели Дамасского Льва.

— И он догадался, что я женщина?

— Я в этом не сомневаюсь.

Араб, который все это время молчал, стоя по другую сторону ложа, на этот раз вмешался: