Польский медведь

На следующий вечер, около десяти, Мулей-эль-Кадель, как и пообещал накануне, появился в каземате, соблюдя все предосторожности. С ним пришли уже не двое, а четверо чернокожих рабов, вооруженных до зубов, в тяжелых кольчугах, и каждый нес большую корзину.

Эль-Кадур уже поджидал их за баррикадой из камней и сразу открыл вход маленькому отряду.

— Синьора, — произнес Дамасский Лев, приблизившись к ложу, где лежала герцогиня. — Я поклялся на Коране, и я выполнил все, что обещал, и даже более того. Со мной турецкая одежда, оружие и шесть лучших коней албанской конницы. Есть также и ценные сведения.

— Я не сомневалась, Мулей-эль-Кадель, что вы проявите честность и великодушие, — сказала девушка, протянув ему руку. — Женское сердце трудно обмануть.

Тут посчитал нужным вмешаться папаша Стаке, который занялся вместе со своим другом бутылкой кипрского вина, принесенной накануне чернокожими рабами.

— Я никогда бы в это не поверил, но теперь вынужден признать, что среди турок есть порядочные люди. Это настоящее чудо, все равно что встречный ветер вдруг задул бы в корму.

— Мулей-эль-Кадель, — сказала герцогиня, не обращая внимания на болтовню старого моряка, — вы не заметили, не следил ли кто-нибудь за вами?

На лице турка отразились удивление и тревога.

— Почему вы об этом спрашиваете, синьора?

— Не встретился ли вам кто-нибудь по дороге?

Дамасский Лев на минуту задумался, потом ответил:

— Ну да… капитан янычар, но мне показалось, он был пьян.

— Это он! — воскликнул Перпиньяно.

— Кто? — спросил турок, внимательно на него поглядев.

— Медведь Польских Лесов, — сказала герцогиня.

— Тот капитан, которого я вышиб из седла и который потом отрекся от своей веры?

— Да, — ответил венецианец.

— И этот человек осмелился шпионить за мной? — нахмурив брови, произнес Дамасский Лев.

— Возможно, он хочет нас выследить и сдать в руки Мустафе раньше, чем мы покинем Фамагусту, — прибавил лейтенант.