— Хочу прочесть твою судьбу.
— Попытайся.
Колдунья посмотрела на солнце, уже встающее над прибрежными пальмовыми рощами. Глаза ее, казалось, вовсе не ранил яркий свет, отражавшийся в водах Нила.
— Геб! — крикнула она звонким голосом. — Ты, что олицетворяешь собой нашу землю! Нут, олицетворение мрака! Ну, символ вод! Нефтис, покровительница мертвых! Ра, солнечный диск, Апис, символ Нила, и ты, великий Осирис, да пребудет в твоем сердце душа солнца, вдохновите меня! Тот, бог с головой ибиса, священной птицы, создавшей все науки! Логас, олицетворяющий разум и помогающий советами, сила животворящая, дайте мне мудрость, чтобы предсказать судьбу этому юному фараону!
Нефер смотрела на солнце широко открытыми глазами, словно его лучи не обжигали ей зрачки, и сотрясалась всем телом. Трепетал каждый мускул, даже длинные черные волосы странно зашевелились. Некоторое время она стояла, горделиво выпрямившись, вся залитая золотым светом, обратив лицо к сияющему дневному светилу, которое поднималось над пальмовой рощей. И вдруг спрятала глаза за сложенными ладонями.
— Я вижу, — дрожащим голосом произнесла она, — юного фараона. Он повергает царя, а старик заставляет его убить. Вижу девушку, прекрасную и нежную, как солнце на закате, когда оно посылает свои последние лучи водам Нила. Но передо мной туман. Какие тайны он скрывает? О, исчезни, непроницаемая завеса! Нет, она все гуще и гуще! Отчего я не в силах разорвать ее? Может, мне, колдунье, дочери великой нубийской колдуньи, в этот момент изменяют силы? Юный фараон поднимется высоко, победит всех и вся! Ах, дурная звезда! Для кого-то она станет роковой! Я вижу плачущую девушку, и слезы ее превращаются в кровь… Осирис! Великий Осирис, сделай так, чтобы я увидела ее лицо! Эта девушка умрет… я вижу, как из ее груди изливается кровавый поток… фараон станет для нее роком… Все кончено!
Силы вдруг покинули Нефер, она покачнулась и упала на руки Миринри, стоявшего у нее за спиной. От этого прикосновения по телу девушки прошла дрожь, словно ее ударил электрический разряд, и юный фараон тоже содрогнулся.
Унис, присутствовавший при этой сцене, нахмурился, но всего лишь на миг.
— Уж пусть лучше нубийская колдунья воспламенит сердце Миринри, чем царевна, — прошептал он. — Как знать, что таит в себе судьба? — Он жестом подозвал эфиопов. — Отнесите девушку в каюту. Ей надо отдохнуть.
Матросы подняли Нефер, которая, казалось, спала, и отнесли ее в каюту на корме.
— Что ты думаешь о предсказании и об этой девушке? — спросил он Миринри, снова впавшего в задумчивость.
— Не знаю, должен ли я ей верить, — ответил тот.
— А что говорит твое сердце?
Миринри немного помедлил, потом сказал:
— Как-то все слишком красиво: и власть, и слава… Мне кажется, все как-то чрезмерно.
— А ты веришь, что ты на самом деле Сын Солнца? Статуя Мемнона запела, вечный цветок Осириса раскрыл лепестки, колдунья заговорила…
— Да, у меня нет никаких сомнений, что в моих жилах течет кровь победителя халдейских орд… Но кто же та девушка, для которой встреча со мной станет роковой? Неужели первая женщина, которую я увидел и которую вырвал из рук смерти?
— Ты все-таки постоянно думаешь о ней?
— Всегда, — со вздохом отвечал Миринри. — Та девушка, которая, как и я, происходит от солнца, меня околдовала.
— Но она из вражеского стана!