Он на миг прикрыл глаза, потом широко открыл и пристально посмотрел на невесту.

— Что, Гастон? Что вы хотите? — спросила она.

— Любите меня… Пусть смерть… меня уже схватила… видеть вас… как в ту ночь… в Венеции…

— Вам нельзя говорить! — в третий раз вмешался врач. — Я головой отвечаю за ваше выздоровление.

В этот момент раздался отчаянный крик одного из часовых, что стояли на палубе:

— Пожар! Пожар!

Табиб одним прыжком подлетел к двери, а герцогиня ринулась к батарее, крича во весь голос:

— На помощь! Галера горит!

В глубине узкого помещения появился поляк.

— Не пугайтесь, синьора, — сказал он, быстро подойдя к герцогине. — Когда возникнет серьезная опасность, я приду спасти вас и господина ЛʼЮссьера. Никуда отсюда не уходите и полностью мне доверьтесь. Я иду освободить ваших моряков.

— Но в первую очередь виконта, не забывайте об этом, — угрожающе произнесла герцогиня.

— Я поклялся, — сказал поляк. — И не давите на меня, иначе я не сдержу обещания. Будьте спокойны, все кончится хорошо.

— А они не смогут погасить огонь?

На губах поляка заиграла ироническая улыбка.

— А какими помпами? Я все предусмотрел.

И он быстро поднялся на палубу, где уже царила паника.

Все свободные от вахты часовые высыпали из кают-компании и общими усилиями старались справиться с огнем, который разбушевался не на шутку, судя по клубам густого вонючего дыма, вырывавшимся из открытого кормового люка.

Поляк подбежал к Метюбу, который раздавал приказы направо и налево, перемежая их ругательствами.

— В каком месте загорелось?

— Кажется, на складе запасного инвентаря, — в ярости ответил турок.