Вернувшись к себе, она усаживается в розовое креслице с фотоальбомом Уокера Эванса. Внимательно рассматривает каждый снимок, покачиваясь и держа руку на животе. Впереди еще столько всего – скорей бы уже!
Отцвели розы – закончился сентябрь. Чудесное было время: все еще достаточно тепло, чтобы сидеть на веранде после обеда и наблюдать за детьми, выпрыгивающими из школьных автобусов. Одни бегут вприпрыжку, лупя друг друга рюкзачками, другие просто лениво плетутся домой…
Теперь же день на день не приходится – в понедельник может понадобиться куртка, а во вторник впору валяться на траве в одной рубашке. Если, конечно, еще способен – Артур, увы, уже не в состоянии. Нола особенно это любила – могла бросить чистить картошку и лечь смотреть на облака прямо как была. Однажды он вернулся с работы, а жена на заднем дворе, прямо в фартучке и с ножом. Показывает в небо: «Смотри! Видишь, вон там слон?» И вправду похоже, Артур так и сказал. Брак – это когда есть с кем поговорить. О чем угодно.
Как-то они сидят на веранде с Мэдди вдвоем, и та особенно пристально следит, как возвращаются школьники. Спустя немного времени она поворачивается и с грустью говорит:
– Не представляю, как правильно воспитывать детей. Обязательно ведь в чем-нибудь да ошибешься.
Артур выстругивает из дерева птичку для малыша, который скоро появится на свет, и отвечает, не поднимая глаз:
– Да, наверное. Все мы совершаем ошибки, иногда еще даже не успев встать с кровати поутру. Это неизбежно. Главное – продолжать пытаться. И не стесняться просить прощения, когда нужно.
Мэдди пытается сесть, подобрав под себя ноги, но для нее это уже тяжело. Скоро она не сможет их даже увидеть. И завязать сама шнурки тоже… Размеренные движения рук старика успокаивают. Сколько же он всего умеет, хотя никогда не хвастается. И как щедро делится этим, даже слишком. С началом занятий в школе Мэдди упомянула как-то, что всегда любила пеналы, и на следующий день у нее на столе уже стоял один, сделанный из коробки для сигар, с новенькими, блестящими карандашами и розовым ластиком. Мало того, Артур еще и второй соорудил, для малыша, совсем крохотный. Внутри оказалась пустышка – голубая.
Приближается Хеллоуин. Однажды по пути в спальню Артур замечает свет из-под двери Мэдди. Она и так чаще молчит, но в тот день практически рта не раскрыла. Может быть, просто устала: они с Люсиль приготовили с полсотни яблок в карамели для детей – та никак не желала мириться с тем, что родители сейчас к такому угощению относятся с предубеждением. В конце концов был найден компромисс – на каждое прикрепили записку:
ЯБЛОКИ НЕ ОТРАВЛЕНЫ.
ИЗГОТОВЛЕНЫ МАСТЕРОМ-КОНДИТЕРОМ
ЛЮСИЛЬ ХАУАРД.
ЕСЛИ СОМНЕВАЕТЕСЬ,
ЗВОНИТЕ 555–9986
Еще они завернули леденцы в бумажные салфетки, чтобы было похоже на маленьких привидений. Мэдди придумала сделать им страшные черные глаза из ленты для упаковки. Артур тоже сперва помогал, но однообразные действия его быстро утомили. Он отошел якобы в туалет, но так и не вернулся, а устроился подремать в гостиной с котом на коленях.
На стук в дверь Мэдди откликается:
– Кто там?
– Гордон. – Отчасти это правда: тот действительно лежит тут же, у порога.
– Входите.
Артур открывает дверь. Девушка сидит на кровати, прислонившись спиной к стене и закутавшись в сшитое Люсиль лоскутное одеяло. И им же прикрывает что-то, что держала в руках, когда он подходит ближе. Большие глаза расширены еще сильнее обычного, во взгляде нервозность. Может быть, опять этот негодяй Андерсон объявлялся?