Репортеры снова и снова рассуждали о причине того, почему Хэдли и Грейс не сдаются, и все сошлись во мнении, что они оттягивают неизбежное, чтобы провести как можно больше времени со своими детьми. Они подчеркивали благородство этого поступка, придавая ей и Грейс героический ореол.
Каждый из репортеров продолжал бесконечно говорить о том, что бы он сделал с этим драгоценным временем, если бы оказался в таком же положении, что он сказал бы и какой мудростью поделился бы. Они просили слушателей звонить на радио и делиться своими мыслями на этот счет.
Все это было очень драматично, и Хэдли поймала себя на том, что подыгрывает им, думая обо всем, что она хотела бы сказать Мэтти, и о том, чем ей хотелось поделиться со Скиппером.
Семейный адвокат завел речь о том, что будет с детьми после ареста женщин. Мэтти и Скиппер, скорее всего, в конечном итоге окажутся у Ванессы, единственной живой родственницы Хэдли, хотя, возможно, родители Фрэнка возьмут на себя воспитание Мэтти. Эта мысль ее очень огорчила. Родители Фрэнка были плохими людьми, и Мэтти их ненавидела.
А Майлз конечно же останется со своим отцом, капралом Джеймсом Херриком, который в настоящее время служит в Афганистане.
О Джимми говорили очень много, выражая сочувствие героическому солдату, чья жизнь перевернулась с ног на голову из-за безрассудства его жены. Странно, как много поддержки получила Хэдли и дети и как мало Грейс.
Уже две женщины позвонили на радио и предложили выйти замуж за Джимми, если Грейс не выживет или если он решит развестись с ней из-за того, что она сделала, и по их тону было очевидно, что они рекомендуют ему так и поступить.
Хэдли не нравилось то, как изображают Грейс, на нее возлагали вину из-за поступков из ее прошлого и потому, что им не нравилась ее внешность. Несколько раз упоминался ее хмурый взгляд, а одна репортерша даже прокомментировала ее походку: «Как будто она дерзкая или хочет что-то доказать». Хэдли сразу же возненавидела эту женщину. Никто из этих людей понятия не имел, о чем говорит.
То, как они говорили о Хэдли, тоже было смехотворно. Мелисса совершила ошибку, заявив, что Хэдли доверчива, а пресса раскрутила это, представив Хэдли легковерной жертвой, которая попалась в ловушку безрассудного плана Грейс, потому что была наивной и отчаянно пыталась сбежать от мужа-тирана.
Фрэнк, конечно, – настоящий злодей, зловещий монстр, выследивший свою жену, похитивший дочь и хладнокровно застреливший агента среди толпы людей. Насильник, абьюзер и дьявол без души – он классический злодей и заслуживает того, чтобы его вздернули и выпороли. Она надеялась, что Мэтти всего этого не услышит. В какой-то степени мы все считаем себя частью своих родителей, и никто не хотел бы быть частью человека, которого описывали в репортажах.
Она с нетерпением ждала новостей о Фрэнке и Тони, зная, что они все еще были на свободе. Репортеры предполагали, что они бежали в Мексику, когда Мэтти уехала от них, и они могли быть правы. Но она знала, что Фрэнк все же туда не поедет. Как ни жесток был Фрэнк по отношению к Мэтти, она все же и его дочь, так что он не уедет без нее.
Она снова бросила взгляд на датчик топлива. Стрелка колебалась на полпути между пустым и полным баком. Грейс и дети должны быть сейчас в Омахе и направляться на почту за паспортами, а еще через три часа они будут в воздухе на пути в Лондон, подальше от ФБР и Фрэнка.
Ее сердце билось в унисон с ритмом дворников на лобовом стекле, руки крепко сжимали руль, а глаза пристально следили за дорогой. Вдалеке сверкнула молния. Она ехала, почти не обращая внимания на радио, продолжающее болтать о ее семье. Все это было так далеко, как недостижимая мечта, за которой она гналась, но которая продолжала удаляться все дальше и дальше, за пределы ее досягаемости.
65
Грейс находилась в аэропорту «Эппли» с Майлзом, Мэтти и Скиппером, ее глаза были прикованы к экрану, висевшему над баром в ресторане рядом с выходом на посадку. По телевизору без перерыва транслировали репортаж об автомобильной погоне. В течение двух часов Грейс присоединилась к остальному миру, наблюдавшему за Джимми за рулем, сначала в Небраске, а теперь в Южной Дакоте, с целым батальоном полицейских машин на хвосте.
Все это было так странно. Очарование. Как будто их история – самая важная вещь в мире. Ей казалось, что должны быть и другие, более насущные вещи, о которых нужно было беспокоиться. Где-то в мире голодают люди, издеваются над детьми, народы страдают от бедствий. Но в течение всего дня все новостные каналы не показывали ничего, кроме черной машины, уверенно мчащейся под дождем по двухполосной дороге.
По обе стороны от машины простирались поля. Похоже было на кукурузу, но может быть, это была пшеница или ячмень. Трудно было сказать в тусклом свете и тумане дождя. Фары горели, хотя сейчас было только три часа, но гроза заслонила собой солнце, погрузив мир в темноту.
Позади Джимми ехала дюжина полицейских машин, десятки других выстроились как на параде. Среди них были и фургоны прессы с выдвижными антеннами и спутниковыми тарелками на крышах, и обычные автомобили с людьми. Грейс не знала, как их назвать.
Когда Джимми проезжал через Норт-Платт, люди столпились вдоль дороги и ждали, держа зонтики под ливнем, чтобы посмотреть, как он проезжает мимо. Некоторые размахивали транспарантами с надписями «СВОБОДУ» или «ВПЕРЕД, МАМЫ!». На это было странно смотреть, и Грейс стало интересно, что Джимми думал об этом. Она представила, как он улыбается и машет рукой, хотя вряд ли кто-нибудь из них смог бы увидеть его сквозь мрак, дождь и темную тонировку окон.
Были предположения, что машиной управляет мужчина, но ФБР опровергло это, несколько раз заявив, что два агента были свидетелями того, как Грейс и Хэдли вместе с тремя детьми садились в машину в Маккуке, и что ФБР следило за ними по пятам.