40

Шоссе уходило вниз от Сьерры, сквозь верхушки деревьев пробивались солнечные лучи. По обеим сторонам дороги гигантские сосны взмывали в небо – величественный, великолепный пейзаж; Хэдли почувствола себя маленькой, а проблемы показались такими далекими! Она позволила себе потеряться в нем – никакого внешнего мира, никаких забот, никаких сожалений – только невероятная красота и абсолютное великолепие природы.

Но как только они выехали на шоссе, на полосу асфальта, протянувшуюся до самого горизонта, Хэдли вспомнила о вчерашнем дне и обо всем, что произошло за последние три дня, эмоции зашкаливали – неверие сменилось удивлением: Я скрываюсь от закона. Преступница! Я спала с Марком. С агентом ФБР, с которым была знакома до этого всего один день!

Она знала, что должна сосредоточиться на первом пункте, но ее мысли постоянно застревали на втором, смех Марка и его прикосновения заполнили ее разум и не давали думать ни о чем другом.

Она никогда не делала ничего спонтанно и всегда так сильно беспокоилась о том, чтобы поступать правильно, что шанс сделать нечто выдающееся неизбежно ускользал от нее. Но вчера… вчера казалось, что все колебания и сомнения чудесным образом исчезли, и впервые она совершенно не беспокоилась о том, что напортачит или сделает что-то, о чем потом пожалеет, – такая смелая и бесстрашная, она никогда такой не была.

Она подумала о том, как сильно Марк хотел быть хорошим, о том, как он отступил назад, когда она прыгнула к нему, вспомнила его связанные руки и выражение страха на его лице, как будто ее можно было бояться, словно дьявола, пытающегося украсть его душу. Хотя, возможно, так и было.

Она засмеялась, и Грейс оглянулась, закатила глаза и включила радио, словно пытаясь ее заглушить.

Хэдли отвернулась и уставилась в окно, прокручивая в уме те замечательные минуты. – Двадцать? Тридцать? Или меньше? Так мало, но так важно. Она будто начала меняться. Или уже изменилась. Она посмотрела на Грейс и задумалась, возможно ли, что часть удивительного мужества этой девушки передалась и ей.

Они столько смеялись над всем этим – проблема с их одеждой, эксперимент, как можно заняться сексом со связанными руками и эластичным бинтом между ними. Никогда еще она не получала такого удовольствия от секса! Она восприняла происходящее как нечто серьезное, но оно не должно быть таковым. Должно быть весело.

Но было в этом и что-то еще. Она наклонила голову, чтобы обдумать это, определить, что же она чувствует. Дело в простоте, – подумала она, чувствуя, что разгадала великий секрет. Заниматься сексом с подходящим тебе человеком так же просто, как найти идеальный кусочек пазла из десяти тысяч подобных.

Однажды Мэтти делала доклад о морских коньках – потрясающих маленьких существах, которые спариваются один раз на всю жизнь. Они выбирают партнера, к которому привязывают свой хвост, а потом вместе бесконечно плывут по океану. Но прежде чем они примут это важное решение, они ухаживают, танцуя друг вокруг друга в течение нескольких дней, чтобы убедиться, что они совместимы, их системы синхронизированы – их ритмы, пульс, циклы.

Вот как это было у них с Марком, как будто они были идеально синхронизированными морскими коньками. Она улыбнулась, думая, насколько они были похожи.

– Да ты издеваешься! – взорвалась Грейс, и Хэдли поняла, что она снова хихикнула.

Она пыталась перестать думать об этом, зная, что сейчас не время для такого счастья. Но она просто не могла этого сделать. Как бы она ни старалась, каждый раз, когда она отгоняла от себя мысли о нем, образ Марка тут же возвращался в ее мысли, улыбаясь, смеясь и делая с ней разные вещи – игривые, ужасные, чудесные вещи – вообще не спрашивая ее разрешения.

Она была ошеломлена тем, что чувствовала себя безудержно влюбленной девочкой-подростком. Но у нее кружилась голова и ей трудно было дышать. Возможно, она даже немного влюбилась.

Могло ли это случиться на самом деле? Любовь? Спустя так мало времени?

Она не могла даже вспомнить, когда в последний раз чувствовала себя так. И чувствовала ли? Может быть, в средней школе? Она была влюблена в солиста бойз-бэнда, но это все было нереально. А Марк был реальным.

Радиостанция переключилась на песню о том, как кто-то собирается повеселиться в следующие тридцать лет[10], и она кивала в такт словам.

Арахисовое масло и желе. Индейка и швейцарский сыр. Жареный цыпленок и вафли. Пятнадцать лет она боролась, не понимая, что делает не так. Как же это было тяжело! А затем – бам – как будто штора распахнулась, и все вдруг стало таким ясным. Просто химия, уникальный магнетизм двух тел. Вчера они с Марком пенились, шипели и пузырились повсюду, смеялись, веселились и обнимали друг друга, как будто это было самой естественной вещью в мире.

Она прислонила голову к окну и вздохнула.