– Конечно, любит, – отозвалась Хэдли, разозлив ее.

Грейс сложила руки на груди, ожидая, что Майлз завоет, когда Хэдли закончит. С самого рождения он ненавидел ограничения, ему не нравилось, когда его плотно пеленали одеялом.

Хэдли закончила и выпрямилась.

– Ну вот, наш большой мальчик, ты готов ко сну.

Он не завыл. Он крепко спал, уютно устроившись в своем коконе, подняв руки над головой.

– Большинству мальчиков нравится спать со свободными руками, – объяснила Хэдли, как будто в этом не было ничего страшного, как будто все это знали. Но Грейс этого не знала. Никто никогда не говорил ей об этом. Это было чудо, самый простой, самый замечательный трюк в мире. Майлз был полностью доволен, его лицо не было перекошено, как обычно бывало, когда он боролся со сном.

– Ты освоишься, – повторила Хэдли, встала и потянулась к костылям. – Ладно, спокойной ночи. Завтра будет еще один важный день, надеюсь, не такой насыщенный, как сегодня.

– Спасибо, – выдавила из себя Грейс, чувствуя дискомфорт в груди.

Хэдли наклонила голову.

– Ты же понимаешь, что все должно быть наоборот? Что это я должна благодарить тебя?

Хэдли уже почти стояла у двери, когда Грейс произнесла:

– Я рада, что встретила тебя.

Хэдли повернулась.

– Вне зависимости от того, как все повернется, я просто хотела, чтобы ты знала это. Это… Это прозвучит довольно глупо… Но последние два дня… Ну, они были довольно забавными.

Хэдли улыбнулась, склонив голову, но потом выпрямила ее и спросила:

– Трудно было?

– Мучительно.

Хэдли широко улыбнулась и вышла за дверь, а Грейс долгое время смотрела туда, где она стояла, зная, как это опасно, когда кто-то начинает тебе нравиться.

Она твердо решила не дать этим чувствам развиться. Майлз – ее семья и ее единственная забота. Хэдли, Мэтти и Скиппер – это всего лишь чужие люди, которых она случайно встретила и которых однажды вспомнит с нежностью, но завтра ей нужно будет оставить их позади.

Она снова потерла костяшками пальцев грудь, опять ощутив пугающую пустоту.