— Я не знаю, — говорит он сквозь слезы. — Я не знаю. Но она мертва. Лежит там, у них, на столе. Они украли ее тело и спрятали от меня.

— Прости… прости, Сигруд, — говорит Мулагеш. — Мне очень, очень жаль. Я… я бы ни за что не стала просить ее пойти со мной, если бы…

Тут она замолкает. Ей ли не знать, что от подобных комментариев нет никакого толку…

— Меня там не было! — всхлипывая, говорит он. — Меня там не было! Она во мне нуждалась, а меня не было! И так всю жизнь!

— Мне очень жаль, — шепчет Мулагеш. — Мне очень, очень жаль. Но в этом нет твоей вины. Ты ни в чем не виноват, Сигруд. Ты не виноват.

Он закрывает лицо ладонями, не в силах больше говорить.

Она прислоняется головой к решетке камеры.

— Послушай, Сигруд. Послушай. Она сама выбрала, сама выбрала идти или не идти туда. И она решила пойти помочь мне, помочь выбраться из дома Смолиск. Она так поступила, потому что видела, какая беда на нас надвигается, и она хотела сделать что-нибудь, чтобы этого не случилось. Сигню всегда старалась делать что-нибудь очень хорошее, чтобы облегчить жизнь миллионам людей. И если мы ничего сейчас не предпримем, окажется, что она прожила жизнь зря. — Мулагеш вытягивает руку между прутьями и кладет ее на ногу Сигруда. — Пожалуйста, Сигруд. Помоги мне. Пусть ее труд не пропадет зря.

Сигруд выпрямляется, хотя слезы так и текут у него из глаз.

— Я… я не понимаю даже, о чем ты говоришь.

— Возьми ключи и открой мою камеру, — велит она. — И я тебе все расскажу.

Капитан Сакти бродит туда и сюда по вытянувшимся вдоль берега стенам форта Тинадеши. Он не очень себе представляет, зачем здесь он и его люди. Да, их учили ходить в разведку и вести наблюдение, это понятно, но не делать это на море! В форте практически никто не учился отбивать штурм с моря — да и зачем бы, ведь ни у кого, кроме Сайпура, нет флота. Во всяком случае, после Мига. А сама идея, что какая-то из наций Континента достаточно обогатится, чтобы построить собственный флот, — чистое безумие.

— Что-нибудь видите, сержант? — спрашивает он, останавливаясь за спиной сержанта Бурдара.

Бурдар в данный момент устроился над береговой артиллерией и, вооружившись огромным телескопом на треноге, усердно смотрит на горизонт.

— Абсолютно ничего, сэр, — рапортует он. Щека у него примята, когда он глядит в свою махину. — Хотя, не скрою, было бы лучше, если бы мы знали, чего ожидать.

— Кораблей, сержант, — говорит Сакти. — Мы ждем, что появятся корабли.

— Да, это сказал генерал, я помню, — отвечает Бурдар. — Но какого рода корабли, могу я спросить, сэр?

— Континентские, — отвечает Сакти. — Вуртьястанские, точнее.

— Я, увы, даже не представляю, как они выглядят, сэр, — замечает Бурдар. — Их же уже сто лет как нет, сэр.

— Неважно. Продолжайте наблюдение. Увидите, что одинокий лебедь обосрался, — докладывайте.