— Они, Андрей Андреевич, в элитной ресторации «У Луизы» отдыхать привыкли.
За спиной кто-то расхохотался. Власов поморщился.
— Гадюшник, — сказал он. — В нормальный ресторан поедем. Ну, кто еще?
Фролов согласился. Бурматов качнул головой, сказал, что нехорошо себя чувствует, отсалютовал и удалился. Гуляев пожал плечами:
— А давайте.
Власов накидался очень быстро.
Ресторан действительно выглядел роскошным — хорошее обслуживание, приятная музыка из патефона, чистая посуда. Пили и офицеры, и гражданские. На уголок, в котором засели власовцы, никто из них даже не посматривал — своих забот хватало.
Гуляев пил без особого энтузиазма и все никак не мог поднять себе настроение, теперь он сам себе казался
А Власов уже в первый час пьянки совершеннейшим образом нахрюкался. Видимо, у него не осталось другого способа сбросить недовольство и разочарование.
Ругался, много жаловался, уже не пытаясь произвести впечатление дореволюционными окончаниями.
— В Китае вокруг меня чуть ли не танцы плясали! — говорил он непонятно кому, то ли Буняченке с Поздняковым, то ли Гуляеву. — Чан Кайши[17] выдал мне две тысячи долларов авансом, а потом еще и просто так три тысячи подарил. Потому что знал и ценил! А что было в Виннице у немцев? Я сам стирал свое белье, а чтобы помыться, не было даже полотенца. Портянками вытирался. Я, боевой генерал, — портянками!
Его слушали, сочувственно кивали, продолжали пить.
— Я хочу, чтобы вы знали правду, — сокрушался Власов. — Они не дают мне сделать армию! Разве это армия? Нет! Есть ли в действительности Комитет освобождения народов России? Нет! Мы все тут сидим, за одним столом. Все! Я сказал им: «Вы можете выиграть войну на моих штыках, только дайте мне собрать их!..» Нет, они не верят мне. Ну да, Гиммлер… А что Гиммлер, сказал мне пару теплых слов, а реальных дел — ноль. Знать бы, что думает фюрер. Ах, знать бы, что думает фюрер!
— Андрей Андреевич, право, что так переживать? — успокаивал его Поздняков. — Радуйтесь, что для них все-таки есть хорошие русские, и это мы.
— «Хорошие русские»?! — взбеленился Власов. — Да где они, эти «хорошие русские»! У вас, может, в паспорте так написано?
Гуляев не стал дослушивать их спор. Он ощущал себя дурно. Встал из-за стола, извинился и пошел к выходу, чтобы пару минут подышать свежим воздухом да покурить в одиночестве. Стрельнул у Позднякова хорошую немецкую сигарету — давно таких не смолил.
Темнело, город погружался в слепоту, и опять вдалеке гудели моторы истребителей. К вечеру похолодало. Иван поежился, пожалел, что забыл взять шинель, и закурил.
Ослепило вдруг из-за угла светом фар, с визгом выехал прямо на тротуар длинный и черный «Мерседес-770» с крытым верхом, резко затормозил прямо перед носом у Гуляева. Тот в испуге отшатнулся, инстинктивно сжал крепко пальцами сигарету, чтобы не выронить.
«Откуда здесь эта машина? Кто-то из партийных бонз? За рулем пьяный, что ли?»
Опустилось стекло у задней дверцы.