— Господи, — выдавил из себя Гуляев.
Цвайгерт поморщился от этого слова.
— Не угадали, — сказал он и снова рассмеялся.
Гуляев опустил стекло и протянул вперед руку, все еще не веря в происходящее.
Воздух как воздух. Ночь как ночь. Только остановилось время и они замерли в свободном падении над рекой.
— Ладно, побаловались, и хватит, — сказал Цвайгерт. — Едем обратно.
Машину качнуло и потащило назад, к мосту; слетелись обратно обломки ограждения и собрались вновь, будто и не было ничего; авто вновь оказалось на полотне и таким же быстрым задним ходом выехало на набережную, точно киномеханик резво перематывал пленку назад.
И остановилось около кабака.
— А что случилось? — повторил Цвайгерт, смеясь. — Не было ничего! Я только что к вам подъехал… А про двадцать минут соврал. И пары секунд не прошло. Ох, какое же у вас глупое лицо!
Гуляев нервно дернул плечом.
— Я и правда чувствую себя очень глупо. Слушайте, хватит этих фокусов. Кто вы и что вам надо?
— Не мне это надо, — ласковым голосом ответил Цвайгерт. — А вам.
И в его руке вдруг снова сверкнул «люгер».
— Гори огнем.
Грохнул выстрел, и Гуляева обожгло страшным ударом в лоб. Больше он ничего не видел.
Из письма подполковника ПОЗДНЯКОВА начальнику курсов РОА в Дабендорфе ген. БЛАГОВЕЩЕНСКОМУ
…Как я упоминал выше, среди личного состава многие вызывают у меня недоверие. Вы могли бы обвинить меня в излишней паранойе, и будете, вне всякого сомнения, правы, но все же не высказать эти опасения было бы для меня ошибкой. Во всяком случае, всегда лучше быть пессимистом, чем оптимистом: в первом случае ты будешь по меньшей мере приятно удивлен, а во втором — горько разочарован.
Отдельные-опасения вызывает у меня морально-психологическое состояние пор. ГУЛЯЕВА, который ведет политические курсы на темы «Россия и большевизм», «Семья», «Этика». Я знаю, что он у вас на добром счету как хороший офицер, но в последнее время сослуживцы рассказывают о нем не самые приятные вещи. Говорили, что он начал пьянствовать, уходить в себя, стал замкнут и порой не к месту резок в выражениях. Недавно во время занятия он начал… бредить! Весь поток был шокирован тем, что он говорил: поручик высказывал какие-то совершенно бессвязные речи, а потом стремглав выскочил из барака и потерял сознание на крыльце.
Мне кажется, к поручику Гуляеву следует присмотреться и, если все дело в душевной болезни, оказать ему посильную помощь и проявить сочувствие. Вместе с тем еще до этих резких перемен в характере я замечал в нем не самые приятные черты: некую самовлюбленность, я бы даже сказал эгоцентризм, невнимание к проблемам товарищей.
Знали бы вы, как я хочу ошибаться! Но мне кажется, поручик Гуляев в своей жизни и работе более руководствуется собственным благополучием и выгодой, нежели общим делом. Вы можете возразить, что таковы многие из участников движения, в том числе среди нашего командования, но я бы на вашем месте все же присмотрелся к Гуляеву как следует. Возможно, его стоило бы отстранить хотя бы от лекций по этике.