В одиннадцать часов после строевой подготовки начались занятия по пропаганде. Гуляев вел политические курсы.
В учебном бараке собрались тридцать человек, те самые вчерашние красноармейцы, которым после этих курсов придется выступать в лагерях и вербовать пленных в ряды освободительной армии генерала Власова.
Слушатели курсов делились на «привилегированных» — бывших поваров, полицейских, переводчиков, хорошо накормленных и вполне довольных жизнью — и «доходяг», которые прошли все ужасы немецкого плена. Отличить их можно было по лицу, взгляду, походке. Но все — русские.
Простые русские парни, кто с широкими рязанскими скулами и носами картошкой, кто с кубанскими черными глазами, кто явно с Вологодчины или из-под Архангельска, они уселись за парты с тетрадками и готовились слушать Гуляева.
Совсем как в школе.
— Итак, — начал Гуляев, встав у доски. — На предыдущем занятии мы с вами говорили о том, почему Россия при Сталине не имеет никаких перспектив для развития. Давайте закрепим пройденное. Пономарев, расскажи, почему сталинская тирания чужда русскому народу?
Пономарев, низкорослый одутловатый парень с маленькими интеллигентными глазками, из «привилегированных», встал из-за парты и заговорил:
— Сталин отошел от ленинских принципов свободы и равенства, подменил диктатуру пролетариата на диктатуру личности. Уничтожил в России малейшие ростки свободы, пошел на преступный сговор с Британией… Помимо этого, русскому народу чужда сама идея азиатской диктатуры. Мы заслуживаем жить в свободной стране бок о бок с Европой…
— Верно, — сказал Гуляев. — Садись. Кто добавит?
Поднял руку Бабченков, пухловатый и обритый наголо курсант с кривым носом. Про него рассказывали, что на родине он числился погибшим.
— Скажи ты, Бабченков.
— Сталин отдал Россию во власть жидам.
Гуляев покачал головой:
— А вот тут не совсем верно. Точнее, это не то, что стоит рассказывать пленным. В последнее время наши друзья пришли к выводу, что антисемитизм не так сильно оказывает влияние на наших соотечественников за решеткой, как думало об этом ранее немецкое командование. Я уже как-то упоминал об этом вскользь и хочу повторить: в разговоре с нашими пленными соотечественниками не надо делать ставку на антисемитизм. Это не работает. Ставку надо делать на позитивный образ будущего. Какой будет Россия в составе свободной европейской семьи после избавления от сталинского ига? И об этом мы начнем говорить сегодня. Открываем тетради.
Зашелестели тетрадями, достали ручки.
Гуляев начал ходить по бараку взад и вперед, заложив руки за спину, и заговорил о том, что давно обсуждали с немецким начальством:
— Генерал Власов в своем воззвании четко определил место России в обновленной Европе. Это свободная, независимая страна, тесно сотрудничающая с великой Германией. Страна, освобожденная от большевистского деспотизма. Страна без колхозов, в которой каждый крестьянин самолично распоряжается своей землей. Солдат освободительной армии, сражаясь бок о бок с германскими войсками, должен понимать, что воюет он не за Германию, а за новую Россию, за новый дом для всех нас. — Закашлялся, немного задумался, продолжил: — Знаю, есть опасения, что Германия хочет превратить Россию в колонию. Генерал Власов четко дал понять, что его цель в другом. Мы не будем немецкой колонией. Мы станем независимым государством, которое будет максимально тесно сотрудничать с Германией во всех сферах жизни — в экономической, культурной, социальной. Наше командование видит новую Россию такой же свободной страной, как, например, Бельгия. Мы займем достойное место в европейской культуре и не будем отгорожены стеной от Запада. Этого невозможно достичь без полного разгрома большевизма, тянущего Россию в дремучее азиатское болото деспотизма.
Поднял руку Жданов, пухловатый бровастый брюнет.
— Да, Жданов?
Тот сбивчиво заговорил: