Это всегда бесило Искандера:

— Что вы заладили? Первый — последний!

Старые промыслы знаменитой «Эмбанефти» не оскудели: бурятся сверхглубокие скважины на подсолевую нефть. Это будущая новь Прикаспия. Но тут на промыслах Эмбы — рачительные хозяева. Они, как тот старый деревенский дед, бережно сметающий крошки со стола, нарезав краюху хлеба. Эти «крохи» — весьма весомы. Конечно же, это не знаменитая тюменская нефть, но это нефть, которая рядом, под рукой. В Искандере Даулетове привлекательно умение смотреть и видеть значительно дальше и шире своего участка. Он думает о будущем «Эмбанефти» и потому в самую решающую минуту трудового соперничества со знаменитым Героем Социалистического Труда Абдрахмановым «бросает» людей на флянцы. И он же заставил всех у себя на участке овладевать смежными профессиями. Нечего ждать ремонтников, если поломка несложная.

Год назад он победил Абдрахманова, дал сверх задания почти три тысячи тонн нефти. Когда ему вручали вымпел победителя, он испытал те же чувства, что волновали его когда-то в детстве, когда он выиграл байгу — конные соревнования в родном ауле. Но тогда было чувство радости и все. Теперь еще и зрелая озабоченность: «А что же дальше?»

Но дальше было смутное, пыльное утро, «ожидалка» с замызганными скамейками, пропахшая нефтью, и Саин, сообщавший о том, что на этот раз байгу выиграл Абдрахманов. Но между этими двумя событиями были два года. Как он прожил их, побежденный, что в нем переменилось, что он приобрел и потерял, чему научился?

Конечно же, соревнование предполагает победителя. Оно дает возможность познать самого себя: на что способен, почувствовать и увериться в своих силах. А уж если ты вырвался вперед и победил, — ты и дерзок, и силен. Ум твой острее, и глаз точнее. Но только ли в том суть соревнования?

Победили моего героя, славного Искандера Даулетова, упорного парня с узкими, неожиданно серыми глазами. Добро бы в детстве, в байге на лошади обошли, — поплакал бы в сухом ковыле — детские слезы скоро высыхают. А что тут делать, когда вон верный друг ушел в другую бригаду?

Так победили Искандера Даулетова? Об этом у нас разговор в пропахщей нефтью комнате, где распределяются наряды, где в ожидании вахтенного автобуса нефтяники делятся новостями, перемывают косточки начальству.

Он уставал, как черт. Пятьдесят скважин в его смене и все разбросаны: побегай от одной до другой, а поломки часты. Ветер сбивает с ног, песок въелся в кожу, на взмокшей спине какая-нибудь деталь на замену. И, ругая на чем свет стоит ремонтников, он бредет от качалки к качалке. То и дело выходили из строя канатные подвески. Кто-то подсказал:

— У Абдрахманова есть специальное приспособление для смены канатной подвески.

И он поехал в Кульсары к Абдрахманову. Были они разные, эти два соревнующихся. Роста, правда, одного, но Искандер помоложе, покряжистей. А Абдрахманов черный, худой, жилистый, глаза хитрые. Водил по участку. Искандер подмечал: скважины поухоженней, чему него, почти у каждой — рабочая площадка.

— Да, у нас культура, — не без довольства показывал Абдрахманов.

— А вот с потерями не того...

Абдрахманов сразу осекся:

— Где?

... — Ты ему сказал, где? — спросил я Искандера.

— А как же! Тут же, как говорят, показал на пальцах. Зачем же ездил.

— Ты ездил за приспособлениями для крепления подвесок.

— И за ними тоже. Мы с ним там же сели у скважины и я ему — то-то, мол, и то-то.

О победителях соревнования мы говорим много и охотно. Им слава, и почет, и ордена. А побежденный? Тот, кто занял второе или там четвертое место? Разве он не старался? Разве он иной раз вот так же, как Искандер, не сидел и не толковал по-дружески с соперником, делясь с ним «секретом»? И потом, когда чествовали победителя— не забыли ли мы, что его капля труда есть тоже в той победе. А главное — в общем деле, которое мы делаем сегодня.