Бунов, не сводя внимательного взгляда с дороги, повел свободной рукой кругом.

— Тут каждая минута на счету. Надо спешить: это ж лишние кубометры леса. Летом его отсюда не достанешь...

Впереди на трассе стояла машина, и две девушки сбрасывали лопатами опилки на подъеме в гору. Притормозив, Бунов помахал им рукой, по-доброму улыбнулся:

— Спасительницы наши. У нас за трассой крепко смотрят, потому и ездим смело. Каждый хочет больше рейсов сделать. Ну, и, как пишут в газетах, совершенствуем мастерство. Вот в семьдесят шестом мы вывезли своим экипажем четырнадцать тысяч кубометров, а в прошлом — уже семнадцать с половиной. А машина, заметьте, та же.

— И экипаж?

— Экипаж другой. Белявский вот ушел.

Сейчас и вспомнить смешно, из-за чего все началось: по мелочи — кто-то что-то кому-то сказал. Ну, например, такое: «Бунов, ты чего это вчера недозаправился». Или: «Ты, Белявский, мотор не поглядел — сальник протекает». И раньше обменивались подобными репликами. А теперь «завелись». И стало трудно работать. А уж если между троими в экипаже нет сплотки, это не дело. Правда, у них хватило ума не копаться, не разбираться что к чему. Просто Белявский сколотил свой экипаж. А Бунов с Вилковым взяли к себе другого парня. Бунов глядел со стороны за Белявским: у того поначалу не клеилось, неопытный экипаж. В душе Бунов где-то чуть подсмеивался, но тут же сказал себе: не дело это. Сегодня экипаж Белявского наседает ему на пятки, но Бунов только радуется и думает про себя: «Какой же я дурак был, что обиделся, когда Белявский ушел от меня. Просто он вырос, ему тесно стало в одной кабине со мной, а главное — он сейчас обучит делу ребят».

Подъехали к делянке. Погрузчик захватил мощными челюстями пачку хлыстов, перекинул через кабину и точно положил на лесовоз. Бунов сидел наверху у козел, подавая знаки машинисту:

— Давай еще!

Машинист заглушил мотор.

— Двадцать пять кубов! Хватит! Осина, она, черт, тяжелая!

Выехали на трассу, и Бунов заговорил:

— Я вам про прием в консульстве не рассказывал? Это было по случаю национального праздника Болгарии. У нас тут болгарские товарищи на заготовке леса работают. Так вот, на приеме интересный разговор у меня был с одним из работников Совета Министров нашей республики. Ошеломляюще много у нас леса, потому не всегда его бережно расходуем. На нижнем складе разгружаешься, толкач как двинет всю пачку с лесовоза, глядишь — два-три хлыста пополам. Станешь говорить, только ухмыляются: подумаешь, бревно. А оно ведь где-то позарез необходимо. Или вот ценные хвойные породы на бумагу пускают. А у нас вон осины, березы сколько? На комбинате, в Сыктывкаре половину лиственных пород используют, а на других бумагоделательных предприятиях хвойные породы потребляют нещадно. Разве это по-хозяйски?

— Что ж надо сделать, на ваш взгляд?

— Штрафовать руководителей. Так же, как, скажем, за загрязнение рек.

— Ну, с древесиной тут непросто.

Бунов нахмурился:

— Конечно, непросто. А что-то делать надо.

— Требуется производство переналаживать.

— Раз требуется — надо делать. Я видел, как щепу для целлюлозы приготовляют из отходов, коротья, просто бросового леса. Какая еще бумага получается! Значит, можно. Надо целлюлозное производство переводить на лиственное сырье, и баста. А то глянешь, как на щепу строевой лес изводят, — сердце кровью обливается. Да что это мы все о делах, да о делах. Давайте я вам расскажу, как прошлым летом на юге на меня затмение нашло...