Камень упал с души Сигны, когда она увидела Блайт сидящей в постели, откинувшись на изголовье кровати. В таком болезненном состоянии кузина не рассердилась на нее, как в прошлый раз, а вместо этого взглянула на брата и засияла.

– Перси! Где ты пропадал? Я уже почти начала считать нити на занавесках от скуки. Что у тебя там?

Ее улыбка стала шире, когда он помахал булочкой, и Блайт протянула руку, чтобы ее взять.

– Бог мой, я с нетерпением ждала, когда же снова приготовят лимонные пирожные. – Она откусила кусок и застонала, как будто не ела целую неделю.

Перси отложил выпечку и взъерошил соломенно-светлые волосы Блайт, а потом пододвинул низкий железный стул и уселся подле нее.

– Я скажу поварам готовить их чаще, раз ты так сильно их любишь.

Сигна ждала на пороге комнаты, сложив руки перед собой. Она задержалась там, пока Перси усаживался, и заметила, как дернулся его кадык при взгляде на сестру, на ее бледное тощее тело. Мертвые сухие волосы. Мешки под глазами и губы, такие же белые, как крошки, которые она с них смахивала. Перси взял ее руку, почти прозрачную, и Сигна впервые отметила разницу между ними. На месте фарфоровой кожи Блайт у Перси были веснушки. Его волосы горели летним закатом, а ее – выцвели. Общими являлись суровые черты рта, унаследованные от отца, и хмуро прищуренные глаза, свидетельствующие о постоянных думах в случае с Перси, или о постоянном раздражении в случае с Блайт. Какой бы разительной ни казалась разница между ними, при взгляде на них тут же становилось ясно, что они одной крови.

– Она собирается войти, – спросила Блайт, – или так и будет стоять в дверях и впускать сквозняк?

Перси заговорщически наклонился к сестре, но ответил достаточно громко, чтобы Сигна услышала.

– Осторожнее, Пчелка. Помни, что нужно говорить тише, здесь есть пугливые оленята. А мы ведь не хотим их спугнуть.

Расправив плечи, Сигна вошла в комнату, высоко подняв голову.

– Я не пугливый олененок.

Девушка повернулась к ней с улыбкой, при виде которой у Сигны перехватило дыхание. Она почувствовала то же самое, что и в первую встречу. Словно они с Блайт неразрывно связаны невидимой нитью. Должно быть, Ангел смерти говорил об этой связи, возникшей, когда она неосознанно спасла жизнь Блайт.

Но Сигна едва узнала кузину в этом болезненном создании, которое изо всех сил пыталось встать с кровати, но чей взгляд мог пронзить насквозь. Тем не менее Сигна чувствовала себя обязанной ей. Но не понимала, откуда возникло это чувство. Зато знала наверняка, что сделает все возможное, чтобы спасти жизнь Блайт, и начнет с поисков источника яда.

– Я хочу извиниться за ту ночь. Это… грубо с моей стороны, говорить такое. Я никогда не была хорошей собеседницей. – Сигна присела на самый краешек кровати, напротив Перси. Готовясь вскочить и убежать в любой момент.

Взгляд Блайт потеплел, пока она облизывала оставшийся на пальцах сахар.

– Тебе следует над этим поработать. – Ее язык казался лишь слегка розоватым. Почти белым.

У Сигны по коже побежали крупные мурашки, а внутри все сжалось от страха, прежде чем она заметила, что источником прохлады в комнате служило открытое окно, а вовсе не бродивший поблизости темный жнец. Его отсутствие могло бы вселить в Сигну надежду, если бы она не знала, что смерть кузины – это лишь вопрос времени, ведь убийца еще охотился за ней.

– Не стану благодарить, что ты спасла меня, потому что по твоей вине мне и стало плохо. – Слова Блайт прозвучали так же колко, как и прежде, каждое словно нож. – Но и не откажусь от твоего общества, поскольку у меня прежде никогда не было сестры. Ты надолго у нас?

Вместо нее ответил Перси: